– Ага, значит, вам известно! – обрадованно воскликнул Виккерс.– Я поспрашивал школьных друзей Пэнфилда… Видите ли, они были знакомы раньше. Пэнфилд, похоже, был влюблен в Ревекку, а она… Не знаю, но, скорее всего, она его отвергла. Возможно, это произошло недавно, вот почему он взбеленился именно сейчас. А в доме Мак-Дуффа они бывали, и не раз. Вы же понимаете: ребята, приключения… И неплохое место для тайных свидания, кстати. Дом уже столько лет стоит пустой… В общем, я думаю, то ли Пэнфилд, то ли Ревекка, то ли все вместе они обнаружили этот ход и… Ну, понимаете.

– Так, – сказал префект.– Любопытная информация. Но ничего не дает.

– Как же, – возразил Виккерс.– Это объясняет, почему Пэнфилд открыл стрельбу, почему увел Ревекку и этого… второго… именно в дом Мак-Дуффа… и как они потом бежали.

– Сначала этот негодяй расстрелял туристов на набережной, – напомнил префект, – и лишь потом, и совсем в другом месте города, захватил Ревекку Коэн и Форбиндера.

– Да… Я думал об этом. Там, среди туристов, была такая… Моника Патанэ… Из Франции. Она улетела дневным рейсом – такой стресс, не захотела ни минуты оставаться… Я видел фотографию. Очень похожа на Ревекку. Очень. Скорее всего, Пэнфилд в первый раз просто ошибся. Пострелял, подскочил к этой француженке, увидел, что это не Ревекка, и… А потом…

– Проверьте, – бросил префект сержанту Каллингсу. Тот направился к телефону. Да, это была хорошая идея, это объясняло стрельбу на набережной. Нужно было додуматься раньше. К сожалению, когда все мысли направлены на то, чтобы немедленно спасти ни в чем не виноватых людей, не всегда удается продуктивно думать. Думать и действовать – две вещи несовместимые.

– Эта информация не позволяет, к сожалению, найти Пэнфилда, – сказал мэр.

– Почему же? – возразил Виккерс.– Я говорил с людьми… Видите ли, многие слышали – это было, правда, лет семь-восемь назад, они учились тогда в последних классах… В общем, Пэнфилд много раз звал Ревекку поехать с ним на Санди-Кейп, а она не соглашалась…

Санди-Кейп был пустынным мысом, вдававшимся в море в двадцати милях к югу от Порт-Артура. Здесь были неплохие пляжи, но удаленность от жилья так и не сделала Санди-Кейп посещаемым местом.

– И я подумал, а что, если… – продолжал гнуть свое Виккерс, но его уже не слушали; префект отдавал быстрые распоряжения, сержант Каллингс что-то кричал в телефон, а специалисты изучали карту побережья, соображая, как побыстрее добраться до злосчастного мыса.

Потом, когда все уже было кончено, префект, конечно, снял стружку со своих сотрудников. Почему, черт возьми, верную информацию раздобыл какой-то тихоня и недотепа Виккерс, а не «вся полицейская рать» Порт-Артура?

– Так ведь Виккерс задавал вопросы тихим голосом, – оправдывался сержант Каллингс, – и смотрел в глаза. А когда к дому с сиреной подъезжает машина, из нее вываливается распаренный полицейский в форме и при оружии и начинает громким голосом спрашивать разные глупости… Представьте себя на месте этих молодых людей, которым наверняка не приходилось прежде иметь дело с полицией…

* * *

Пэнфилд и не думал сопротивляться. Как потом оказалось, у него оставалась еще одна обойма в карабине, а пистолет был разряжен. Когда вертолет полиции завис над тихим пляжем и сержант Каллингс потребовал через усилитель сложить оружие, Пэнфилд вылез из кустов и начал что-то кричать, сложив ладони трубочкой. Его пристрелили на месте.

Заложников обнаружили в естественной пещерке ярдах в пятидесяти от берега. Ревекка забилась в темный угол и кричала «Не подходи!», а бедняга Форбиндер лежал у входа связанный и ругался длинно и очень витиевато.