Чёёёёёёрт...

Вот до любого бы уже, наверное, дошло, но только не до меня!

Не могу поверить!

Я не хочу в это верить!

- Дамиен?

Он не отвечает. Неудивительно: челюсти сковало так, будто это стальной капкан, а не человеческий рот.

У меня шок. У него шок. У нас обоих шок.

Мы не узнали друг друга. Мы оба не признали в повзрослевших телах заклятого врага.

«Не на жизнь, а насмерть!»  - обещали друг другу в детстве ненавидеть и мстить до самого конца. До последнего вздоха! Как самураи. Или Чингачгуки.

Незнакомец… Дамиен спокойно поднимает мой чемодан, хотя последний на колёсиках и оснащён удобной ручкой, да и размер у него ручной клади:

- Машина на втором уровне парковки, - сообщает ровным голосом.

- А… где мама? – бегу за ним, не оставаться же в аэропорту чужого города.

- Занята.

Одно слово. Тоном, полностью лишённым  каких-либо эмоций. Не то, чтобы мне нужны были его эмоции, да какого чёрта вообще?!

Это же Дамиен! Придурочный на всю голову сводный брат!

Но, думаю, если мама прислала его за мной, он должен же был поумнеть, измениться в лучшую сторону, так сказать. Не могла же родная мать подвергнуть своё собственное дитя опасности?!

Я переживаю о своём чемодане. Скорее всего, он швырнёт его в багажник со всей дури. Да, именно это он и сделает. Теперь ясно, зачем так резво схватился за предмет моего багажа.  Вообще-то, мне наплевать, но у меня там… объективы! Ну не влезло всё в ручную кладь!

Пока я собираюсь с духом, чтобы попросить братца быть деликатнее с моими вещами, мы приближаемся к машине.

У меня отвисает челюсть: чёрная, красивая, маленькая, похожая на спорткар. С лошадью сзади. Мустанг, кажется. Таким обычно рисуют две белые полосы на капоте.

Я ж говорю – Нарцисс.

Ну надо же, гад! Как флиртовать научился! Я ведь почти попалась! Ну, или… попалась.

Дамиен открывает малюсенький багажник и аккуратно втискивает в него мой чемодан. Мне не о чем было беспокоиться: видно же, он с этой тачки каждую пылинку сдувает.

Я бы предпочла заднее сидение: чем дальше от НЕГО, тем безопаснее. Но у машины всего две двери, и я понятия не имею, как отодвинуть сидение, чтобы пролезть назад.

Поэтому усаживаюсь рядом. Пристёгиваюсь.

Дамиен всё с тем же каменным лицом заводит машину и выруливает с парковки. Мы подъезжаем к шлагбауму, и в тот момент, когда «несостоявшееся свидание» тянется к аппарату оплаты за парковку, мои глаза скользят по линии его затылка, шеи к плечам… И я отворачиваюсь. Потому что незадолго до этого разглядывала его пальцы и выпирающие вены на кисти руки, управляющей рычагом переключения скоростей. Мне не нравится этот мой взгляд: мы ведь уже выяснили, что парень – Дамиен. Грёбаный Дамиен!

Дорога до моего нового дома занимает ровно 40 минут. Я засекала.  Город по обеим сторонам хайвея был красивым. Наверное. Но я его не видела.

За всё время дороги домой ни один из нас не произнёс ни слова. Не знаю, о чём думал он (наверное, о дороге), но я пыталась вспомнить детали своего отъезда. Родители были вынуждены развести нас по разным углам, поскольку мы оба нарушили все допустимые и недопустимые границы.  Перешагнули все до единого разумные пределы. Но вышло так, что финальный аккорд оказался за мной: я спустила сводного брата с лестницы. 

И он упал. Сильно. И неудачно: было много крови, Дамиен сломал руку, разбил голову, получил сотрясение и… лишился сознания.

Через неделю мать отправила меня в Австралию к Агате – матери моего отца и моей родной бабушке, а Дамиена я так и не увидела – его долго не выпускали из госпиталя.

Сейчас не могу толком вспомнить, что именно он делал такого, что я так сильно его ненавидела, но помню, что доводил меня до зубовного скрежета, до желания вырвать все волосы на его голове.