Я так и не поняла, чем занимается заместитель директора, кроме того, что каждый месяц получает зарплату в треть миллиона рублей. А вот Никита Валерьевич не сидел на месте. Я видела его по двадцать раз за ночь, мельком, всегда спешащего. Он занимался всеми вопросами, касаемо заведения, на всех документах стояли только его подписи, все договоры и поставки принимались лично им, хотя его заместитель обладал теми же полномочиями. Границы его должности были очерчены еле заметным пунктиром.

Что же касалось внешности – не столь интересно смотрелись черты его лица в спокойствии. Гримаса на нём почти что всегда сидела отрешённая, будто нужные мысли безостановочно кружили в голове хоровод. Я долго думала, что глаза у него чёрные, пока однажды не встретила мужчину на улице по дороге на смену. Вечернего тусклого света хватило, чтобы разглядеть карие радужки с хаотичным узором бурых песчинок.

Он умел смотреть пренебрежительно, чуть задрав подбородок, но ещё лучше ему удавалось превратить этот взгляд в заинтересованный, лишь слегка сгладив морщинки на веках. Прикус у него был неправильный и верхняя пухлая губа в левом уголочке чуть больше закрывала нижнюю. Но это его не портило, а когда он говорил, вовсе становилось незаметным. Его брови, густые и тёмные, чуть темнее, чем волосы на голове, двигались очень редко, а если и двигались, то сразу обе. Они были прямые и коротковатые, поэтому я, глядя на Никиту дольше минуты, начинала мысленно дорисовывать к его бровям острый уголок. Все остальные его черты мне казались невзрачными, назвать мужчину красивым я не могла, но его ухоженность, слепленная за годы фигура, и высокий рост делали его привлекательным для множества женщин.

Что же до его человеческих качеств, мне этот мужчина не симпатизировал. Он часто относился к людям с пренебрежением, предпочитал не знать о работниках ни одной личной детали, а все свои недовольства высказывал резко, не пытаясь сгладить углы для приличия.

Помимо должности директора клуба, Волохов являлся владельцем охранного агенства «Knife»2, работники которого и охраняли Опиум.

Никита Валерьевич так странно произносил моё имя, будто хотел запомниться. Обычное «Рита» звучало от него всегда с ударением на последний слог.

– Рита́. – Говорил он, и я первое время улыбалась, а спустя пару дней уже ловила в себе нотку раздражения. «Рита́» звучало как название бюджетной марки микроволновок или мультиварок.

Князя я почти что не видела. В часы работы клуба он редко отсутствовал, но проводил всю ночь в своём кабинете. Выбирался из него редко, и это скорее походило на вылазки. Он проносился мимо стойки, не глядя по сторонам. Всегда в сопровождении охраны, всегда дерзкой устремленной походкой и всегда с каменным выражением лица.

Оказалось, что кроме всех правил, что прописаны в договоре, существовали ещё и негласные, не менее строгие.

Например, когда на третью мою смену уволили бармена, я узнала, что наркотики в Опиуме существуют только для гостей. Да и в целом узнала, что они безнаказанно существуют в этих стенах.

Ещё через два дня с позором выгнали официантку. Девушка ублажала одного из VIP гостей в туалете, отнимая обязанности у эскортниц.

Все эскортницы в Опиуме выглядели так, будто летят на межгалактические переговоры и должны представлять всё человечество перед другими расами, как самые прекрасные представительницы людской. Официально они назывались танцовщицами, чтобы не пугать гостей.

Бросая завистливые взгляды в сторону идеальности этих красавиц, я успокаивала себя тем, что головы их пусты, не считая богатых дряхлых членов из VIP зоны. А затем, застала одну из девушек в столовой для персонала за чтением «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса.