– Мне кажется, это ты болтаешь много, – сердитое лицо недовольного комиссара дало понять Ладье, что пора замолчать.

Вообще Ладье уже давно не отличался особыми заслугами. Он исправно служил, исполняя свой долг, не ленился, но и не усердствовал. Его политика в отношении работы после сорока поменялась. «Дорогу молодым» – повторял он себе каждый раз, когда нужно было переложить на плечи новобранцев тяжёлую работу. И он не врал и не лукавил, что рад присутствию Интерпола в этом деле: сам не будет лесть в пекло, да и Микки сможет научиться чему-нибудь новому, если, конечно, майор Рурно продемонстрирует.

– Я рад нашему знакомству. Ну, я пойду, шеф? – спросил Ладье.

– Да, вы свободны, Ладье. Майор Рурно, присоединиться к вам позже.

– Слушаюсь, – Ладье развернулся и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Он шагал к своему столу, задумавшись.

– У тебя, что своего стола нет, Микки? – спросил следователь у своего помощника. – Вставай! – Он согнал его со своего места.

– Это тот о ком я думаю? – Микки встал, наклонившись к шефу.

– Да, ещё и кавалерия скоро пожалует. Какие новости от патологоанатомов?

– Да никаких пока, просили попозже зайти, – договорив, Микки повернулся к входу. Из дверей кабинета комиссара вышел майор. Он направлялся к ним.

– Ну, что коллеги, поработаем? А ты, наверное, Милош? Я Мишель, – широко улыбнулся майор.

– Очень приятно, – Микки ответил взаимностью. – Можно, просто Микки.

– «Микки», я запомню, – Милош тоже испытал железную хватку майора. – Ну, что коллеги, покажите где тело?

В отделение судебно-медицинской экспертизы пришлось ехать. Но по счастливой случайности оно находилась всего лишь в трёх кварталах от полицейского участка в здании медицинского центра. Его перенесли туда, когда для больницы пристроили новую часть здания. По дороге майор вначале молчал, потом начал расспрашивать про город: «сколько лет? Откуда такое название? Много ли жителей?» Ладье никогда не интересовался этим, а вот всезнайка Микки с радостью поддержал беседу и с присущей ему разговорчивостью отвечал на все вопросы. Из этого разговора Ладье узнал, что город, вероятно, был основан ещё при Эрике XIV в шестнадцатом веке, а жителей насчитывалось около двухсот тысяч, с названием Микки так и не разобрался. Вопросы закончились, а Микки все продолжал и продолжал тараторить. Ладье даже показалось, что Мишель пожалел о том, что начал этот разговор. В первые дни знакомства с Милошом Патовски, Франко тоже было любопытно послушать его, но в последствии он научился закрывать ему рот. Ладье было интересно, насколько хватит терпения у Мишеля. Но спасительная остановка возле морга заставила Микки сделать паузу.

– Ух, и долгая же поездка выдалась, – выдохнул Мишель, его белоснежной улыбки и след простыл.

«Рано, что-то ты сдался. Разве вас в Интерполе не учат сопротивляться пыткам…», подумал Ладье, не показывая, своего ехидства. «Или это в МИ 6?»

– О чем задумались коллега? – спросил Мишель.

– О том, что жизнь может стать скучной, если сдаваться каждый раз, когда она даёт тебе пинок под зад, – монотонно проговорил Ладье, выходя из машины. Мишель промолчал, потому, как не услышал ровно половины фразы и не стал переспрашивать.

Мужчины вошли в здание медицинского центра через задний вход. Тела сегодняшнего происшествия ждали их на цокольном этаже, в отделение, которым заведовал Себастьян Норд. Ладье толкнул холодные отцинкованные двери, они распахнулись в разные стороны с металлическим свистом, ударившись о стопорные шпильки, и застыли без движения. Ладье хотел было не обращать внимание, но его появление, оказалось, через чур пафосное и он потянул одну из дверей на себя, пытаясь побороть металлический стопор. Коллеги замерли в дверях, переглядываясь с хозяином этот тихого местечка. Столь тихого, что скрежет металлической шпильки в двери, разносился зловещим эхом. Микки подскочил к шефу, и они вместе справились с маленькой неприятностью. Доктор Норд ни сколько не удивился такому появлению следователя и его напарника. А вот третьего человека он не узнал. Он отложил толстую книгу в черно-золотом переплете на стол, подальше, будто что-то постыдное и не хотел, чтобы ее заметили.