Удивительно, что при всем различии их характеров, психотипов, жизненного опыта, и прочая, прочая, прочая, они необычайно легко сошлись, как две половинки единого целого…

Лола еще несколько минут сидела с закрытыми глазами, вспоминая бурные события минувших трех месяцев. Достала из сумочки платок, прочистила носоглотку, – и вправду, пора завязывать с «коксом», а то нос уже весь покраснел и распух – потом вытерла выступивший обильно на лице пот.

Недавний разговор с Жаном вселил в нее хоть какую-то надежду. В том смысле, что Макс не пропал с концами, что от него идут какие-то «сигналы». Странно только, что он за все время не то что не позвонил ей, но даже не написал захудалую «эсэмэску» – типа «жив, здоров, скоро увидимся»…

Вместе с тем, нынешняя ситуация вызывала у нее не только острую тревогу, но и – одновременно – гневное негодование.

Не далее, как вчера, она обнаружила в квартире «нычку».

Собственно, она уже в первую ночь, когда Макс так и не вернулся со «стрелки», – и даже не прозвонил ей – перетряхнула всю квартиру.

А нашла – только вчера.

Мда, сейчас ей есть над чем пораскинуть мозгами…

Лола поднялась из кресла, надела дубленку, повесила на плечо сумочку и направилась к выходу.

– Сволочь ты, Макс, – процедила она сквозь зубы. – Кинул меня… бросил… да еще и в таком «положении».

Лола припарковалась во дворе многоэтажки, в которой находилась их съемная квартира. Они переехали сюда, в Реутово, примерно два месяца назад. Переезд, как она это поняла, был вызван отнюдь не какими-то финансовыми проблемами. Деньги у них водились. Вернее сказать, это Макс располагал деньгами, которых вполне хватало на их веселую, как казалось поначалу, и довольно безалаберную жизнь.

Что касается самого факта переезда, то Макс, как это часто с ним бывает, ограничился парой-тройкой скупых реплик. «Так надо, Лола. Это временно. Мы скоро «поднимемся», вот увидишь, и тогда сможем решить все свои проблемы, включая жилищную…»

Она поднялась лифтом на седьмой этаж. Достала из сумочки ключи. Открыла нижний замок металлической двери, затем и верхний – «английский». Вошла в коридор, закрыла за собой дверь. Услышав за спиной какое-то легкое сотрясение воздуха, резко обернулась:

– Макс… это ты?

– Ша! – сказал субъект в темной куртке и шлем-маске (этот тип вынырнул из холла). – Не вздумай орать – убью!

Он, это некто в темном, схватил ее за руку, рывком подтащил к себе, развернул, заткнул рот своей широкой ладонью.

Остро пахнуло потом, табаком, мужским одеколоном.

Лола попыталась грызануть его за руку… Но не тут-то было: глазом не успела моргнуть, как во рту у нее оказалась какая-то фигня, что-то вроде тряпицы, используемой как кляп.

Коротко «дзинькнул» дверной звонок.

Мужчина в маске опять развернул девушку, – он обращался с ней так, словно она была манекен или кукла – и, удерживая ее за ворот дубленки, спиной к себе, свободной рукой открыл входную дверь.

В квартиру вошел еще кто-то…

Кажется, один…

Наверняка сообщник этого, в «маске», который каким-то образом проник в их с Максом квартиру.

«Так что ж это получается? – промелькнуло у нее в голове. – Выходит, что за мной… с л е д и л и?»

Послышался негромкий щелчок – тот, что поднимался вслед за ней, запер за собой входную дверь. Лица этого «второго» Лола тоже не смогла рассмотреть: он, как только вошел в квартиру, сразу же натянул на голову черную матерчатую маску с прорезями для глаз и рта…

– Давай… поволокли ее в комнату! – приглушенным голосом сказал кто-то из них. – Там и обыщем!

Девушку втолкнули в гостиную; кто-то из визитеров снял с нее дубленку… Чьи-то руки обшарили ее всю… Она была на грани истерики и мало что в эти минуты соображала.