– Брат мой Станислав до революции крупным негоциантом был. Перед смертью мне открыл, где товар спрятан. Когда нынешние власти торговлю поощрять стали, я достал мануфактуру и прочие колониальные товары. Открыл лавочку, доходы удачно в оборот пустил. Живу тихо, никого не трогаю. Мировой революцией больше не интересуюсь.

– Да и раньше, ты в нее не очень-то верил, на лихачах с девицами раскатывая. Я еще тогда подозревал, что ты на полицию работаешь.

– Вон ты как заговорил! Только и я не гнилыми нитками сшит. Так знай, что ротмистр Петров с моей подачи тебя завербовал. Я ему на тебя указал, как на возможного помощника, почуяв, как ты себя сильно любишь. Так что, «Схимник», отпускай меня скорее.

Титов на мгновение похолодел от страха. И тут же принял решение немедленно ликвидировать Тимофеева. Для этого вполне подходил задержанный во время облавы Лось. И Титов легко согласился:

– Ладно, Тимофеев, отпущу тебя на волю, но не сразу, а утром. Таков порядок. А пока возвращайся в камеру и забудь о нашем разговоре.

– Договорились!

Торжествуя свою победу, Тимофеев в сопровождении Титова вернулся в камеру. А чекист указал конвоиру на Лося:

– А теперь выводи на прощупывание вон того амбала.

Раздвигая сокамерников могучими плечами, Лось легко выбрался наружу. Когда Титов завёл уголовника в свой кабинет, тот, молча, ожидал первого хода чекиста. И Титов начал допрос:

– Ну, вот, Лось, и свиделись.

– Правильно говорят, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– Сейчас ты нашел или потерял?

– А это зависит, какая у вас память: короткая или длинная?

– О памяти потом поговорим. Саратовская милиция с ног сбилась, собираясь тебя пулей наградить за убийство семьи торговца Кожухова. Ты с сообщниками даже детей не пощадил.

– Я лично там никого и пальцем не тронул: только лари вскрывал в поисках золота. Ванька Дронов со Степаном Симоновым руки кровью обагрили. А я на мокруху не подписывался.

– Они, наоборот, тебя под вышку на допросах подводят.

– Это их дело. Встретимся в тюрьме. Там с них и спрошу.

– А мне-то что с тобой делать? Придется направить по этапу в Саратов. Там и оправдываться будешь.

– А зачем тебе это, Титов? Ксива у меня на другое имя. Теперь я Лужин. Документы справные, ловкий умелец делал. Бродяг по кличке «Лось» много по России бегает. Так что, если хочешь отплатить добром на добро, отпусти как благонамеренного гражданина.

– Это ты завираешься. Так дела не делают. То, что раньше было, то быльем поросло. Ты мне новую услугу окажи.

– Говори, что надо?

– Видел господинчика, в дорогой шубе, побывавшего до тебя в моём кабинете? Так вот, он с охранкой до революции сотрудничал. Уличить его не могу, а наказать хочется. Остается лишь надеяться, что он помрет от угрызений совести сегодня ночью. Что скажешь?

– Дело-то нетрудное. А что взамен?

– Мое покровительство и защита на московской земле. Поверь, это дорогого стоит.

– Я понял. Все сделаю. Отправляй обратно в камеру. Только я заметил как этот тип, золотые часы в носок затырил. Ему ведь, они скоро будут ни к чему. Могу себе оставить?

– Замётано. Только действуй осторожно. Никаких побоев на теле, чтобы не было. Спишем смерть на несчастный случай.

– Не волнуйся зазря, начальник. Все сделаю в наилучшем виде.

Отведя Лося в камеру, Титов занялся другими задержанными. Он был уверен в успехе затеянной им комбинации.

Ближе к утру, когда уже слипались глаза, в кабинет Титова зашел один из конвойных:

– У нас в камере жмурик объявился. Лежит на полу в шубе и не дышит.

– Дело обыденное. Вызовите доктора Радзиевича. Пусть даст заключение.

Когда конвоир вышел, Титов смог, наконец, свободно вздохнуть: