Генерал-полковник Крерар, не дожидаясь конца бомбардировки, поспешил отправить в штаб Харриса пылкое сообщение, в котором высоко оценил точность и меткость британских пилотов. Харрис позже признался, что поначалу даже растерялся, посчитав, что это некий подвох. В отличие от Крерара, он был более осведомлен о технической стороне проведенного налета и его ответ был осторожным и взвешенным:

«Спасибо за сообщение. Досадное отсутствие ветра и накопившийся густой дым сделали невозможным сброс почти трети бомбового тоннажа на каждый из выбранных объектов, но, надеюсь, что остальные две трети попали точно в цель. Не стесняйтесь просить о помощи в будущем. Удачи».

Реальное положение дел, действительно, было совсем не радужным. Дым от разрывов, смешавшись с густой пылью, довольно быстро закрыл и цели, и маркеры, поставленные самолетами-наводчиками. Из опасения, что сброшенные вслепую бомбы, упадут на изготовившиеся к атаке наземные войска, экипажи более чем трети участвовавших в налете машин приняли решение отказаться от бомбометания. В результате только 642 самолета фактически атаковали цели, сбросив суммарно 3456 тонн фугасных бомб. Хотя (опираясь главным образом на оптимистическое послание Крерара) ВВС охарактеризовали налет как точный и эффективный, по-настоящему действенным он был только для двух целей восточного фланга – Ла Ог и Мар-де-Мань. Еще одна цель – деревня Секвиль-ла-Кампань – попала в зону рассеивания бомб – то есть хотя бы часть сброшенных на нее бомб достигла цели. А вот на западном фланге дела обстояли совсем плохо. Деревня Фонтене-ле-Мармьон была поражена незначительно, поскольку основной удар самолетов пришелся по местности немного западнее. Цель № 3 – деревня Ме-сюр-Орн, которую атаковали 89 «Галифаксов» и три «Ланкастера», практически не пострадала. Основная масса бомб упала в поля неподалеку от Сен-Мартен-де-Фонтене. Несколько бомб разорвалось в порядках изготовившегося к атаке Монт-Рояльского фузилерского полка 6-й канадской пехотной бригады. При этом массированный налет бомбардировщиков поднял по тревоге немецкие гарнизоны по всей линии предстоящего наступления союзников. Цена, которую бомбардировочной авиации пришлось заплатить за все это – одиннадцать машин (десять было сбито и один разбился при посадке).

Самолеты только приближались к целям бомбардировки, когда в районах сосредоточения заревели сотни тяжелых моторов. Построенные в колонны танки и бронетранспортеры начали выдвижение к стартовой линии, пересечь которую передовые части должны были ровно в 23.30. Маршруты движения были заблаговременно помечены светящимися маркерами. Солдатам передовых подразделений по требованию ВВС были розданы беруши, однако они не понадобились. Как вспоминал командир 144-го бронетанкового полка подполковник Алан Джолли, «рев танковых моторов был действительно оглушительным, и мы поняли, что налет начался, только по вспышкам разрывов впереди». Пройдя стартовую линию, колонны увеличили скорость до 5 миль в час, чтобы подойти максимально близко к зоне артиллерийского заграждения. В 23.45 сотни орудий на позициях у южных предместий Кана открыли беглый огонь, и грохот выстрелов очень скоро превратился в непрерывный рев.[8]

Артподготовка такой интенсивности проводилась в Нормандии впервые. В течение часа 360 орудий вели огонь при средней норме на один ствол – два выстрела в минуту. За огневым валом, соблюдая радиомолчание, шли бронетанковые колонны. Одновременно с полевыми орудиями открыли огонь зенитные пушки Бофорса. 40-мм трассирующие снаряды летели над головами наступающих войск, указывая направление движения. Но довольно скоро стало ясно, что штурманам придется в большей степени рассчитывать на собственные головы, карты и везение, чем на все прочие средства навигации. Артналет поднял облака пыли, настолько плотные, что свет фар не способен был пробить их. Вдобавок немцы принялись обстреливать дымовыми снарядами район сразу за огневым валом, и в результате видимость снизилась практически до нуля. «Лунный свет Монти», создаваемый восемью установками 344-й прожекторной батареи, хотя и разогнал тьму, но пользы от него было немного – светлое облако пыли и дыма мало чем отличалось от темного. Стрелки компасов, установленных в танках британцев, бешено крутились, морзянку в наушниках заглушал рев моторов, кроме того, сигнал пропадал всякий раз, когда танк делал резкий поворот, чтобы объехать воронку или иную преграду. Когда атакующие машины канадцев перевалили через гряду Верьер и стали спускаться вниз по обратному скату высоты, принимать радиосигнал стало невозможно. Продвижение вперед все больше и больше напоминало слепое прощупывание местности в поисках подходящего для бронетехники пути. Ни водители, ни штурманы не имели практического опыта вождения в подобных условиях, и неудивительно, что по мере удаления от стартовой линии колонны все больше и больше рассеивались, утрачивая целостность.