– А что тут такого? Только в прошлом году, как мотоцикл получили! Ничего ещё на нём не меняли! А что? – удивлённо спросил милиционер, так и не поняв – что это могло водителя шикарного лимузина заинтересовать в его заурядном, служебном мотоцикле. – И всё-таки, товарищ, я бы хотел взглянуть на ваши документы!

– Да, брось ты тут театр разыгрывать! Раскусил я вас! Отключай глушилку зоны мобильника и звони стрелку на «Волге», да этому лихому водиле-старику на «Жигулёнке»! Пусть вертают обратно! Я их в гриме даже не узнал! Признаю, мастерски вы меня разыграли! А я и в правду поверил, что меня вот так, просто, за здорово живёшь пристрелить хотели! Но, дырку вы мне всё-таки сделали и колесо пробили. Так что, теперь ремонт за ваш счёт, братцы! Только, прошу в интернет эту запись не выкладывайте! У меня скоро будут важные переговоры с будущими акционерами, и здесь, каждая мелочь может повлиять на решение таких серьёзных людей.

Павел продолжал разглядывать мотоцикл. Провел рукой по бензобаку, посмотрел на спидометр. Удивленно покачал головой.

– Глазам своим не могу поверить! Просто идеальное состояние! Так какого года мотоцикл, говоришь?

– Семьдесят седьмого, а что? – подходя ближе к Павлу, ответил милиционер.

– Невероятно сохранился и, что удивительно, похоже, что все детали на нём оригинальные!

– А вы что, знаете тех, кто в вас стрелял? – не понял милиционер.

– Ну да, это же мои дружки!

Павел обернулся. На него недоверчиво смотрел постовой и вновь настойчиво потребовал:

– Права на вождение транспортного средства и техпаспорт на правительственную машину предъявите, пожалуйста!

– Вот приставучий! Видно, пока свой спектакль до конца не отыграешь – не успокоишься! А насчёт года выпуска зачем врать? Не может мотоцикл семьдесят седьмого года без единого следа ржавчины и с оригинальной краской быть?

– Зубы мне не заговаривайте, гражданин! Быстро отошли на три шага от служебного мотоцикла и предъявите свои документы!

Милиционер потянулся к кобуре. Павлу уже совершенно надоели выстрелы в его сторону, хотя теперь он был уверен, что ни один из них не должен был причинить ему вреда. Но лихо поставленный спектакль приходится доигрывать до конца.

– Ладно, пусть Пётр получит удовольствие от своих съёмок до самого конца! – с улыбкой произнёс Павел и протянул постовому водительское удостоверение образца семнадцатого года.

Милиционер осторожно и недоверчиво взял в руки кусок пластиката, а затем пристально посмотрел на водителя лимузина.

– Это что такое вы мне предъявили?

– Как что? То, что вы требовали – удостоверение личности водителя!

– Вы иностранец?

– Почему вы так решили?

– В СССР, на настоящее время, принята другая форма водительского удостоверения. Вам придётся проследовать со мной до ближайшего отделения милиции.

– Ребята, но это уже явный перебор! Глушитель сигналов зоны мобильника хоть отключите! Мне необходимо сделать срочный звонок! – тяжело вздохнул Павел и вытащил из кармана брюк сотовый телефон. Посмотрел на экран, но индикатор зоны упорно указывал на отсутствие признаков присутствия сети.

Милиционер с интересом посмотрел на странное устройство у не менее странного человека и резко вытащил из кобуры пистолет. Сухо щёлкнул затвором и резко приказал:

– На колени! Руки за голову!

Такого оборота дела Павел не ожидал. Ему казалось, что спектакль уже закончился, но не тут-то было.

– Живо!

Лицо молодого милиционера водителю лимузина не понравилось. Интуиция отчего-то подсказывала, что этот актёр, изображающий ревностного служителя закона, совершенно не шутит. Пришлось подчиниться. Милиционер, не спуская глаз с задержанного, подошёл к коляске; скинул с неё брезент и снял трубку с рации.