– Я вас понял, Никита Артёмович, – перебил Родзиевский. – К сожалению, в настоящее время из-за распутицы доставить медикаменты доктору Малахову не представляется возможным. Не мне вам рассказывать, вы сами знаете, в каком состоянии здесь дороги. Как только закончится сезон дождей, мы отправим доктору все препараты и оборудование. Вы удовлетворены?

– Нет. Зачем решение проблемы откладывать в долгий ящик? – невозмутимо пожал плечами Никита. – У ворот стоит грузовик американской миссии. Конечно, весь груз в него не поместится, но половину он сможет забрать и доставить доктору Малахову.

На лицо консула набежала хмурая тень.

– Вот что, господин Полынов, – официальным тоном проговорил он. – Пока ещё в консульстве распоряжаюсь я. Поэтому решать, когда, куда и кому отправлять гуманитарную помощь Российской Федерации буду тоже я. Вы доставили груз в страну – спасибо. Теперь можете возвращаться в Москву хоронить свою тётю. Всю ответственность за гуманитарную помощь я беру на себя. До свиданья.

– Да неужели? – нехорошо усмехнулся Никита. – Это с чего же вы взяли, что на медикаменты международного Красного Креста распространяется юрисдикция России? Это что-то новенькое…

Однако консул был ещё тем пройдохой.

– Груз доставлен сюда российским самолётом, значит, за его сохранность отвечает наше представительство. Разговор закончен. Прощайте.

Родзиевский сидел неподвижно, с каменным лицом, и таким же неподвижным холодным взглядом в упор смотрел на Полынова. Мол, что ты можешь, букашка, против меня?

– Жаль… – искренне вздохнул Никита и встал. – Жаль, что не договорились…

Он протянул руку якобы для прощания, но в последний момент выбросил её вверх, схватил Родзиевского за шевелюру и сильным рывком припечатал лицо консула к столу. Придавив голову ещё сильнее к столешнице и, используя её затылок как точку опоры, перемахнул через стол, где перехватил правую руку консула, дёрнувшуюся было к ящику стола. И её тоже растопыренными пальцами изо всей силы припечатал к столешнице. Консул приглушенно взвыл.

– Ай, как плохо, как плохо… – посочувствовал Никита, одной рукой доставая из ящика стола пистолет «макаров», а второй всё ещё прижимая голову консула к столу. – Личико вава, ручка вава… Не надо шалить, мальчик, на государственной службе.

Рывком за волосы он посадил Родзиевского и сунул пистолет в расквашенный нос.

– Никаких звуков издавать не советую, – мрачно порекомендовал Никита. – Во избежание осложнений.

Консул сидел ни живой, ни мёртвый, лишь ошарашено моргал глазами. Видимо, с ним впервой обходились вопреки дипломатическому этикету.

Никита освободил брюки Родзиевского от ремня, завёл ему руки за спину и привязал их к спинке стула. Затем порыскал по ящикам стола и в одном из них обнаружил целый набор галстуков. Всё правильно, как без них дипломату? Ну просто никак нельзя. Особенно при такой «недипломатической» встрече. Галстуками Никита привязал ноги консула к ножкам стула, а один, свернув в тугой комок, запихнул в рот вместо кляпа.

– Так-то будет лучше, – прокомментировал он, когда критическим взглядом оценил свою работу.

Консул неожиданно начал икать. Лицо побледнело, глаза стали закатываться.

– Ну-ну, – пожурил его Никита. – Зачем же в обморок шлёпаться, как гимназистка? Никто на твою жизнь покушаться не собирается.

Он взял с тумбочки сифон с водой, брызнул на лицо Родзиевского, пошлёпал по щекам. Консул замотал головой, шумно, со всхлипами, задышал разбитым носом.

– Вот и ладушки, – удовлетворённо констатировал Никита, обшаривая карманы Родзиевского. – А вот и ключики от каморки папы Карло, – объявил он, извлекая связку ключей. – Какой из них от склада? Этот?