Глеб засмеялся:

– Ещё как получилось! У меня ни разу в жизни не было подобного приключения. Я сам не ожидал, что наша авантюра удастся.

– Ай, пустяки. Ничего необычного. Мы с ребятами постоянно попадаем в какие-нибудь истории и уже привыкли, что приходится изобретать что-то в последний момент. И обычно нас вытягивают именно девчонки. Вероника – она умная, всегда что-нибудь придумывает. А Иришка – просто везучая. А сегодня, видишь, и я не подкачал.

– Ты большой молодец, Никита. И сёстрами своими, наверно, тоже гордишься?

– Конечно. Только у меня одна сестра: Иришка. С Вероникой и Лёхой мы не родственники. Мы друзья.

– А, так вы просто вместе учитесь? Вы из одной школы?

Никита кивнул и немного помрачнел:

– Да, из одной. Из школы-интерната. Мы детдомовские.

– Ой, я не знал, – Глеб неуверенно заёрзал на месте. – Я думал, что вы многодетная семья, и настолько привыкли друг к другу, что другие ребята вам не интересны, и именно поэтому вы держитесь только вместе и не хотите общаться с кем-то ещё.

Никита сразу уяснил истинную подоплеку вопроса:

– Держимся вместе мы, потому что это основной закон выживания в трудных условиях. Запомни: преодолевать трудности всегда лучше командой. А если ты сейчас говорил о том, что Вероника не спешит завязывать с тобой дружбу, то это так и есть, – напрямик выпалил Никита. – Она осторожничает. Она переписывалась одно время с ребятами из Москвы, а потом поняла, что вы все одинаковые.

– В каком смысле: одинаковые? – не понял Глеб.

– По поведению. Ты не сердись на меня, Глеб, но вы все, москвичи, большие хвастуны и показушники. Вас интересуют только вы сами, и других людей вы замечаете опять же, если это каким-то образом решает ваши задачи и облегчает вам жизнь. А окружающих это задевает. Вот Вероника и не торопится открывать тебе душу.

– Но, Никита, это же неправда! Мы такие, как и все! Обыкновенные. И с чего Вероника вообще решила, что я москвич? – удивился Глеб. – Я так-то в Петербурге родился. А в Москву к отцу мы с братом недавно переехали. И я ей об этом не говорил.

– А об этом не нужно говорить. Я же сказал: вас автоматически слышно и видно. Вспомни сам, как ты позвал нас на экскурсию в технопарк. Ты объяснил, что это тебе поможет сделать классные фотографии. А сколько раз за утро, ты продемонстрировал всем свой новый телефон последней модели? Сколько раз упомянул на экскурсии, какие новинки видел в Дубае, и рассказал на обеде, в каких городах лучшие рестораны? Это, конечно, интересно, но это всё хвастовство.

Глеб насупился:

– И что теперь, раз вы приехали из глубинки, то окружающие должны выглядеть, как и вы, чтобы казаться вам симпатичными?

– Как хочешь. Я тебе просто объяснил, почему Вероника тебя сторонится. Она же чувствует, что ты больше себя пиаришь, чем хочешь узнать её. И я просил, чтобы ты не обижался.

Глеб всё ещё обиженно пыхтел носом.

– Да больно надо мне тут пиариться, когда у меня в одной только соцсети сорок тысяч подписчиков! Я вообще самый популярный в своём классе. А мой брат, он… – видя, как Никита с трудом сдерживает улыбку, Глеб вдруг реально осознал, что вновь ненамеренно начал хвастаться. Он шумно выдохнул и пробурчал: – Мне вообще без разницы, какой модели у меня телефон. Мне отец такой купил. А доставал я его, чтобы сделать фотографии для брата. Вот перекину сейчас ему все снимки, и вообще телефоном больше пользоваться не буду!

Он сердито уткнулся в телефон, отсылая брату все сделанные за сегодня фотографии. Никита вновь включил воспроизведение аудиокниги в наушниках, и разговор меж ними оказался исчерпанным.