Владимир Караулов впервые же годы после того, как Советы установили свою власть в центре России, оказал немало ценных услуг своим хозяевам. Все добытые сведения он передавал резиденту Померанцеву, а тот пересылал их дальше. Караулов имел контакт только с Померанцевым. Недавно ему стало известно из газеты, что Померанцев расстрелян, как ярый враг Советской власти. Караулов был уверен, что резидент попал в руки большевиков не случайно: кто-то предал. В первые дни после его гибели Караулов был в панике от неожиданно полученной информации. Но боятся ему, было нечего. Его не выдали. А мертвый – и тем более не выдаст. Но прошло несколько недель, и Караулов затосковал без Померанцева, без его денег. Он привык за счет тайного заработка украшать свою жизнь. Не раз скорбел Караулов об утраченной статье дохода. И вот она опять замаячила перед ним в этом привете от «Бати». Неужели только привет? Так мало? Нет, должно быть еще кое-что. А может, что – то страшное предстоит сделать?

Чуть-чуть побледнев, с каплями пота на аккуратно зачесанных седеющих висках, Караулов с надеждой и страхом смотрел в спину приехавшего иностранца. Неужели он ничего больше не скажет ему?

Обыденов, не спеша, продвигался к выходу, не интересуясь переживаниями одного из доверенных ему агентов «Бати». Он уже взялся за железную ручку двери, и уже занес ногу, чтобы, переступить через порог магазина, и вдруг неожиданно повернулся, и пошел назад.

– Скажите, – сказал он, – этот экземпляр, что я сейчас держал в руках, у Вас представлен только Мюнхенским издательством или имеются и другие издания?

Извиняясь и растерянно суетясь, Караулов нашел другой экземпляр словаря, понравившийся, наконец, брезгливому покупателю.

Просмотрев другой экземпляр, изданный в Берлине и передавая словарь продавцу, Обыденов шепнул: «Посмотрите «1868». Он оставил в нем закладку. Караулов в мгновение ока отправил его под прилавок. Покупатель стоял спиной к помощнице продавца, закрывая собой продавца, и она ничего не могла увидеть.

– Ну, что же спасибо я теперь знаю, что у Вас можно будет приобрести нужные мне книги. К сожалению, сегодня этого не стану делать, так как с этим надо познакомиться поподробнее, а у меня просто сегодня цейтнот, дела, понимаете ли, образовались. Я не привык на скорую руку делать покупки, – сказал Обыденов.

– До свидания.

Проходя мимо помощницы, он приподнял кепи, и поклонился ей…

Часом позже Обыденов, выполнявший функции связника разведцентра «Урал», встретился и со вторым агентом – «Гомоновым». И первое, и второе задание «Бати» он выполнил одинаково старательно, принимая все меры предосторожности и маскировки. Он не знал того, что первый агент назначался екатеринбургским резидентом всерьез, а второй лишь фиктивно, для отвода глаз. В операции «Ковчег» сомнительный агент «Гомонов» так и значился: приманка. Ничего другого от него и не ждали. Пусть привлечет на какое-то время к себе пристальное внимание советских органов власти. Впоследствии они, наверно, поймут свою ошибку, но уже будет поздно: операция «Ковчег» будет завершена. Так рассуждал «Батя».

…Едва закрылась за иностранцем дверь книжного магазина, помощница выбежала к своему директору. Он охотно удовлетворил ее любопытство, но рассказал ей, разумеется, далеко не все то, о чем говорил с покупателем.

Помощница успокоилась. Выждав немного, Караулов достал немецко – русский словарь, аккуратно, почти незаметно положил в карман, оставленную связником закладку.

Вечером, вернувшись домой, он задернул на окне плотную занавеску, потом он извлек из потайного места флакон с прозрачной жидкостью, бережно проявил то, что было начертано на закладке. Расшифрованная Карауловым инструкция была немногословной. Агенту № «105», имеющему кличку «Багратион», предписывалось в самом срочном порядке возобновить прерванную работу, но уже не в качестве рядового агента, каким он был раньше, а екатеринбургского резидента. Тайное письмо заканчивалось следующими словами: «В ближайшее время к вам явится «Закалённый». Обеспечьте ему в вашем доме надежное убежище. Выполняйте все его указания, «Батя». Это мог быть и Гладких или сам Обыденов. «Кто их разберёт», – думал про себя Караулов.