Алексей принял самое живое участие в сражениях с правительственными войсками на баррикадах Москвы. Он стрелял в драгун. В него стреляли. Рядом со стоном падали раненные и безмолвно валились убитые дружинники. Азарт, вот что сейчас чувствовал Арцыбашев. Азарт и большой душевный подъём. Ну, наконец-то он вошёл в лад со своей совестью. Все сомнения были отброшены. Его целиком захватила стихия сражений, революционной борьбы.

«15 декабря в Москву из столицы прибыл гвардейский Семёновский полк. На следующий день началась операция по зачистке Пресни от дружинников. 21 числа последний очаг сопротивления был ликвидирован. За день до того войска подавили восстание на Казанской железной дороге. Многих революционеров расстреливали без суда. Ожесточение с обеих сторон достигло предела. Патрули стреляли в спину, проводили бессудные расстрелы и революционеры. Правительственными войсками, зачищавшими Пресню, руководил командир Семёновского полка Георгий Мин, к которому присоединился ещё один полк – Ладожский. Сопротивление восставших было отчаянным. Каждый дом приходилось брать штурмом».

Считая, что восстание в Москве потерпело поражение, эсеры переключились на провинции Империи. Там надо было поддерживать, а иной раз и воспламенять «пожар революции». Ведь главное для них было ДВИЖЕНИЕ! БОРЬБА! Остальное – не важно. Поэтому Алексей с группой товарищей был послан в Киев, на помощь местной ячейке Боевой организации.

По прибытии в Киев, поздним январским вечером Алексей с двумя соратниками прибыли на явку в один из домов на Крещатике. Убедившись, что квартира «чиста», то есть увидели условный знак – «отдёрнутую наполовину штору в окне и распахнутую форточку», они без опаски поднялись на второй этаж. Позвонили в дверь механическим звонком. Дверь распахнулась мгновенно, словно их ждали. За дверью, вместо хозяина явки они увидели двух полицейских в шинелях. Опытные боевики среагировали мгновенно. Не задумываясь, они выстрелили в фигуры полицейских, толпившихся в узком коридоре квартиры и развернувшись устремились вниз по лестнице на выход из подъезда. Однако снизу, навстречу боевикам торопливо поднимались двое городовых с револьверами в руках. Первым спускался Арцыбашев. Увидев неожиданное препятствие, он вскинул руку и, не задумываясь, выстрелил в первого на его пути полицейского. Промахнуться с двух метров было невозможно. В памяти у него отложился удивлённо-испуганный взгляд толстяка. Оттолкнув плечом тело правоохранителя, Арцыбашев перемахнул через перила лестницы и оказался на ступенях чуть ниже второго городового. Сзади раздался грохот револьверных выстрелов. Пороховой дым наполнил подъезд. Уже на улице Арцыбашев ощутил резкую колющую боль где-то под правой лопаткой и понял, что ранен. Оружие выпало из разжавшихся пальцев правой руки, которую он уже перестал ощущать и контролировать. Глаза стало заволакивать туманом. Тут он почувствовал, как его подхватили под руки. А дальше сознание оставило его. Наступила темнота.

……………………………………………………………………………….

Сознание возвращалось медленно. Вначале он услышал какие-то голоса, … прислушавшись, он узнал голос «Фёдора», его боевого товарища…

– смотри! У него веки подрагивают…очухивается потихоньку.

– да вижу-вижу, … слава богу, может выживет… может всё обойдётся, – это был голос «Сергея».

– дай-то Боже, … теперь только вся надежда на его молодой организм. Я не знаю, но возможно задето лёгкое. Тут нужны стационарные условия и тщательное наблюдение за раненным. Пуля прошла навылет…Рёбер и костей не задела. Так что, шансов много…, – а это чей голос? Не знаком…