Что мы видим в этом спектакле? Отца Золушки, как персонажа, в балете нет, но дом этого отца есть, и жена – мачеха Золушки – со своими дочками (сводными сестрами Золушки) тоже есть. И кто такой этот папенька Золушки? Да, судя по декорациям, он не кто иной, как какой-нибудь банкир, который знает, что такое «делать деньги». И, в общем, судя по отношению к своей дочери, ему на дочку наплевать. Потому что деньги для него – это всё! Ну, там, по мере надобности подобрал себе более-менее подходящую бабу-жену, а что там с дочкой – да наплевать на дочку! Деньги – главное. И Золушка превратилась в какую-то замарашку, над которой измывается новая жена и ее придурочные дочки.

По сюжету в доме появляется учитель танцев. Так это круто! Кто себе может позволить учителя танцев? Ну, вы понимаете… У кого «денег куры не клюют». Банкир. Однозначно: банкир. А банкиры – это, как правило, слуги дьявола, и никак иначе. Ну, и как обозначить, что в мире существуют банкиры, финансисты? Так надо превратить их в «добрых фей» – ну, для дурачков, которым совсем и не надо знать о реальном мироустройстве. Рассказать такую вредоносную сказку, которая отучит зрителей и слушателей бороться со злом, с дьяволом. А значит, дьяволу легче будет захватывать души этих наивных людей, одураченных с детских лет такой сказкой, как «Золушка» Шарля Перро, которую подсунуло Прокофьеву руководство Кировского театра в Ленинграде. Уж, казалось бы, и 1937 год прошел, ан нет… Борьба Бога и дьявола продолжается.

Попутно надо отметить, что в гениальной музыке Прокофьева больше нюансов, чем в пластике этого балетного спектакля. Видно, что постановщики балета (хореограф – Ростислав Захаров, балетмейстер-постановщик Михаил Мессерер) не очень понимают богатство нюансов музыки Прокофьева. Подход явно упрощенный. Ноги поднимают, балетные па выполняют – вот и достаточно. А на такие па, по постановщику спектакля Мессереру, можно подложить любую (!) музыку. Хоть Прокофьева, хоть Делиба, хоть Минкуса, ну – и так далее. В этой постановке, балетные па танцоров далеко не всегда откликаются на нюансы и характер музыки Прокофьева, что вполне возможно даже и в рамках старой постановки Р. Захарова. Постановщик современной версии М. Мессерер, упрощенно восстановив первоначальную версию хореографа Р. Захарова, совершенно очевидно слабо понимает нюансы музыки Прокофьева, решив, что вполне достаточно механически повторять абстрактные балетные па Захарова. Танцуют вроде все правильно, но несколько бездушно. Балетные па – это понятно. А душа… А что это за дребедень такая?

Профессионально сработали художник Вячеслав Окунев и режиссер мультимедиа, автор светодизайна Глеб Фильштинский, осовременившие первоначальное решение художника Петра Вильямса.

В общем, пластически балет не симфоничен, хотя музыка Прокофьева более, чем симфонична. Уже почти 70 лет существует симфонический балетный стиль гениального Юрия Григоровича, и Мессереру неплохо бы и подучиться.

На вид это балет XIX века, а музыка-то XX века! Под эти балетные па можно подложить, еще раз подчеркну, любую музыку, что говорит о том, что постановщик действует совершенно формально. Балетные па есть? Есть. Вот и замечательно! Зачем думать о какой-то симфоничности, вдохновении, душе, тончайших нюансах прокофьевской музыкальной драматургии, который и заканчивает эту фальшивую сказку тихо-тихо, без победного грома музыки, как в «Щелкунчике» Чайковского – с триумфом победителей дьявола Маши и Щелкунчика – персонажей того великого балета Григоровича. Смысл музыки балетов Чайковского совсем другой, чем в сказке Шарля Перро или в истории Эрнста Теодора Амадея Гофмана.