Тут же улавливаю его запах. Приятный, цитрусовый, холодный.

— Чего ты орешь, Калинина?

— Выпустите, пожалуйста! Вы права не имеете меня здесь держать!

— До момента выяснения личности трое суток можешь сидеть.

— Я не буду тут сидеть!

— Тебя никто не спрашивает.

Закусываю губу и отворачиваюсь. Если бы сейчас у меня был камень, я бы с радостью бросила его прямо этому майору в самодовольное лицо.

— Адрес вспомнила?

— Нет, не вспомнила!

— Ну, тогда сиди и вспоминай.

Огнев просто разворачивается и уходит, и я не выдерживаю:

— Ладно! Ладно, вспомнила! Я скажу, напишу, только выпустите. Мне… в туалет очень надо!

Майор бросает прямой взгляд на меня, словно проверяя на правду, после чего коротко кивает близстоящему менту.

Я не играю. Я правда очень в туалет хочу. Уже не до спектаклей мне. Совсем. Слезы в глазах стоят от этого. Оно и стыдно, конечно, но я ведь живой человек. У меня тоже есть потребности.

— Лейтенант, займись вопросом. Во вторую допросную потом мне ее приведи.

Обхватываю эти железные прутья ладонями. Становится как-то не по себе. Огнев разрешил мне сходить в туалет, но зачем снова проводить допрос-то? Он уже ведь был вроде…

***

Уже через десять минут я сияю от облегчения. Эмоции эмоциями, но организм-то живой, и прежде всего мне надо удовлетворять свои простые человеческие потребности.

— Руки свои давай.

Сцепляю зубы и терплю, когда чужие лапы прикасаются к ладоням и на них снова застегивают браслеты. Неприятно и мерзко.

— За мной иди.

Этот лейтенант проходит вдаль по коридору, и я семеню за ним. Открываются темно-серые двери, и я попадаю в допросную, которая особо ничем не отличается от вчерашней. Такая же конура с маленьким окном, двумя стульями и столиком посредине комнаты.

— Сядь. Огнев придет скоро.

Двери захлопываются, и я не теряю времени. Резко вскакиваю, подбегаю к окну. Решетки стоят на нем. Очень крепкие. Елки.

Дергаю наручники, пытаясь снять эту хрень с рук, но как раз в этот момент дверь беспардонно распахиваются.

— Упражняешься, мартышка?

Его голос. Стальной, резкий, очень низкий.

Тут же прекращаю свою попытку побега. Блин.

Оборачиваюсь и вижу майора передо мной. Сейчас почему-то он мне кажется еще большим, чем вчера. Такой точно пришибить может. Я бы обхватила себя руками, если бы в этот момент на моих запястьях не гремели эти жуткие наручники.

— Села.

Огнев бросает на стол папку и садится напротив меня.

Осторожно подхожу к столу и, стараясь как можно дальше сесть от него, плюхаюсь на стул.

— Снова допрос. Зачем?

Мужчина достает какой-то бланк и ручку.

— Адрес диктуй, где живешь.

Похоже, кто-то не собирается отвечать на мои вопросы. Отворачиваюсь от него, демонстративно показывая характер. Пусть знает, с кем имеет дело. Тоже мне, начальник милиции.

— Калинина!

Сжимаю зубы. Я как бы тоже не пальцем деланная и не собираюсь плясать под его дудку. Еще чего!

— Вы не отвечаете на мои вопросы – и я не стану!

Вздрагиваю, когда этот почти что двухметровый мент поднимается и подходит вплотную ко мне. Кажется, что даже воздух прогибается под его весом.

Даже дышать перестаю, когда он наклоняется ко мне, упираясь огромными кулаками по обе стороны от меня, заставляя задрожать. Я медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с опасными темно-серыми глазами. Безразличными. Холодными. Такими… цвета грозы.

— Слушай меня внимательно, девочка. Ты не в садике, а я не твой воспитатель. Права качать и характер показывать будешь в другом месте. Не будешь давать показания – твое дело еще быстрее отправится в суд с дополнительными отягчающими фактами, которые прибавят тебе срок. Я ясно выразился?