— Да не их надо, — бросает под ноги окурок Денис, — а тех, кто торгует.

— Вот-вот, — хмыкает Макс. — А у нас висяк по ним. На главного полгода выйти не можем. Хуево работаете, господа. Погнали, чего стоим? — достает ствол. — Забираем с собой, пообщаемся.

Смотрит на узкие окна. В одном разбито стекло.

— Бойко, ты входишь там. Илья подстрахует на случай, если эти обдолбыши ломанутся на вас. Мы через главный. В случае сопротивления или проявления агрессии стрелять на поражение. Поняла? — спрашивает у меня. — Поняла?! — рычит Макс.

— Есть стрелять на поражение, товарищ майор, — тихо отвечаю.

— Работаем, — отдает команду Макс.

Илья помогает мне забраться в подвал через узкое окно. В него больше никто не пролезет. Опера здоровенные все. Спрыгиваю на бетонный пол. Мой напарник остается дежурить у окна, если я не справлюсь и кто-то проскочит, он примет.

Осторожно двигаюсь вперед, осматривая подвальный полумрак. Дальше темно, а в следующем закутке горит тусклый желтый свет. Оттуда же раздается грохот выбитой явно с ноги двери и топот ног.

Подбираюсь, готовясь встречать тех, кто захочет бежать. Там крики, хрипы, команды.

— Готовая одна, — доносится до меня. — Труповозку надо.

— Стоять! Бойко, к тебе! — рявкает Макс.

И на меня буквально через секунду налетает худенькое тельце. Я даже не сразу понимаю, кто это. Ловлю. Девчонка, подросток. Дрожит вся, похоже, в ломке.

— Бойко, че там у тебя? — Фигура Егора загораживает свет. — Поймала. Молоток. Илюхе ее отдай и к нам иди.

Девочка поднимает на меня испуганный взгляд. Трясет головой, но сказать ничего не может. Зубы стучат слишком сильно.

— Пойдем со мной. Тебе там помогут. Тебе станет легче, — говорю ей.

— П-прав-да? — хрипит она. — Б-боль-но, — всхлипывает. — Х-х-ол-лодно.

— Илья, — зову его. Заглядывает в окошко.

— Блядь, — матерится, увидев девочку. — Давай ее сюда. Аккуратно, не порежься, — принимает. Я со своей стороны тоже помогаю. — Все? — спрашивает Илья.

— Да.

Ухожу к операм. На грязных старых матрасах сидит несколько человек. Обдолбанные. У двоих руки за спиной в наручниках. Видимо, сопротивлялись. В самом углу девушка. Тот самый труп.

Долго возимся с ними. Пока машина приходит, чтобы всех погрузить. Пока труповозка, эксперты.

Уставшие больше морально, чем физически, рассаживаемся по машинам. Я снова к Максу по его же приказу. Закрываю глаза, делаю вдох, и меня опять пробирает насквозь. Я не понимаю, что с ним не так. С Денисом мы ездили абсолютно спокойно. От этого же… Я словно закрыться не успеваю. Он быстрее, наглее. Даже его запах борзо взламывает мое личное пространство без каких-либо препятствий.

Делая короткие вдохни, жду, когда мы доберемся до отдела. Как назло, попадаем в час пик, собирая вечерние пробки. У меня телефон звонит.

— Да, мам, — нехотя отвечаю, зная, что она не отстанет, пока не дозвонится. — Завтра? — прикидываю, что там у нас завтра. Выходной. — Хорошо, я заеду.

В отделе пьем кофе и возимся с бумажками до упора, даже чуть дольше, потому что хочется все закончить и завтра полностью перезагрузиться. Правда, у меня с этим будет сложнее. Поездка к родителям — мероприятие морально очень сложное. Еще и тетка приехала.

На улице уже темно. Оседлав байк, просто сижу на нем некоторое время и дышу свежим воздухом, в котором нет ни грамма Макса. Он на мне! Запах его парфюма и машины прилип к волосам, коже, одежде. Снова, как после нашего спарринга. Хочется быстрее помыться, и я все же трогаюсь с места, направляя мотоцикл в общий городской поток.

Тагги радостно виляет хвостом, увидев меня на пороге. Прыгает, облизывает.