– Что? – возмущение в голосе трудно не заметить. – Да как ты смеешь? Я для тебя всё делаю, а ты меня выбрасываешь, словно ненужную вещь?

– Не усугубляй и не унижайся, – ровным тоном проговариваю.

– Маратик… – сменяет гневный тон на заискивающий и опускается на колени. – Ну прости, я просто…

– Встала и вышла из кабинета, – смотрю на неё сверху вниз.

– Марат? – уже блестящими от слёз глазами на меня смотрит.

– Я всё сказал, – сухо бросаю и нажимаю кнопку вызова охраны.

Через несколько секунд в кабинет заходят двое, и им достаточно лишь кивка в сторону сидящей на коленях девушки, чтобы всё понять. Под поток проклятий в мою сторону помощницу, уже бывшую, выводят из помещения.

– И когда ты научишься обходить стороной таких девиц, Марат? – вздыхаю я и возвращаюсь к отчёту.

За несколько часов работы я обращался по селектору к помощнице, всё забывая, что теперь её у меня нет. И только ближе к вечеру вызвал секретаршу одного из моих директоров на место временной помощницы. Чёрт! Опять эти собеседования, просмотр вариантов и проверка личных данных. Может, мужика взять на эту должность, чтобы соблазнов не было?!

Поток мыслей прерывает звонок на мой телефон, и, взглянув на экран, я замираю на несколько секунд. Звонят из клиники, где лежит Катя, и каждый звонок от них наводит на мысль, что мне сейчас сообщат о смерти женщины.

– Слушаю, – отвечаю наконец.

– Марат Давыдович, вы можете приехать? – раздаётся из динамика голос лечащего врача Кати.

– Могу, – холодно говорю и отключаюсь.

Не люблю получать плохие новости по телефону, поэтому в тот же момент встаю и иду на выход.

Приезжаю в клинику спустя полчаса, поднимаюсь сразу на третий этаж и направляюсь прямиком в кабинет врача. Захожу без стука и встаю перед ним по эту сторону стола.

– Умерла? – сходу спрашиваю, на что мужчина смотрит на меня, округлив глаза.

– Нет, что вы! – мотает головой, поправляя очки на носу. – Присаживайтесь, – рукой приглашает, и я не сразу, но занимаю предложенное место.

– Почему вызвали? – хмурюсь я.

– Вызвал, потому что нашёл клинику в Европе, которая может предоставить нужные лекарства для нашей пациентки, – отвечает со знанием дела, но нотки неуверенности в голосе всё же проскальзывают.

– Так, и? – всё ещё не понимаю, в чём проблема.

– Дело в том, что они очень дорогие, и наша клиника не может позволить себе такие траты только ради одного пациента, – выдавливает из себя с улыбкой.

– Ясно, – киваю, усмехаясь. – Нет проблем, я оплачу все затраты, – уверяю врача, и тот даже выдыхает с облегчением. – Можно было и по телефону сообщить, – добавляю недовольно.

– Я решил, что лучше лицом к лицу, – говорит, прочистив горло и поправляя бумаги на столе.

– Как она? – спрашиваю, внимательно следя за врачом.

– К сожалению, порадовать вас нечем. Как я уже говорил, болезнь на последней стадии, химия не помогает, собственно, поэтому я и решил приступить к усиленной химиотерапии и попробовать эти лекарства, – спешно проговаривает, только половину я уже не раз слышал.

До сих пор не могу понять, почему Катя не стала лечиться. Она знала о болезни, насколько всё серьёзно, но продолжала жить дальше и ждать смерти! Я думал, она сильная женщина, столько пережила в жизни, однако сейчас просто сдалась, даже не попробовав. Если бы не эта авария, продолжала бы скрывать. Хорошо, что я вмешался, сюда привёз, и врачи выяснили, почему она так долго восстанавливается. Нашли эту лимфому, или как она там, чёрт возьми, называется?! И я велел лечить её, в тайне держать, чтоб Каролина не узнала. Сам не понял, почему такое решение принял, почему мне есть дело до чужих чувств, но… меньше думаю и ищу оправданий, легче живётся.