– Ну что за идиоты, – вздыхаю я и резко встаю с кресла.

Ей богу выпорю её.

До дома доезжаю быстро и без пробок, а когда захожу в квартиру, нахожу этого потомка дьявола на стуле, связанную по рукам и ногам. На долю секунды мне даже кажется, что в брошенном на меня взгляде вспыхивает огонь, которым она хочет меня испепелить.

– Босс, – подаётся вперёд хаотичной походкой охранник, получивший коленом в пах.

– С тобой я позже поговорю, – пальцем в него тыкаю. – А теперь вышли все, – добавляю громче, но эти тугодумы едва шевелятся. – Вон вышли! – рявкаю и через несколько секунд остаюсь один на один с двадцатитрёхлетней девицей, которая успела добавить мне седых волос за крошечный промежуток времени.

Мне сорок пять лет, двадцать семь из них я иду по кривой дорожке. Ещё в девяносто пятом году я выработал в себе способность не выходить из себя, не творить дел сгоряча. Мне всегда была нужна холодная голова, отсутствие эмоций и ясный рассудок. Излишнее проявление чувств ни к чему хорошему не приводит: дал волю эмоциям – кормишь червей в лесу. Так и было, если не успел выпустить пулю ты, пустили пулю в башку тебе.

Я сохранил в себе поставленные настройки по сей день, в бизнесе это тоже работает. И то что девяностые давно прошли, ничего не меняет, если тебя взяли под прицел, надо успеть выстрелить первым. Раньше всё было просто: встал человечек на твоем пути, ты везёшь его в лес, и он сам себе яму копает. Если не сильно провинился, пристрелишь сразу, а если накосячил серьёзно, значит и смерть будет долгой. Сейчас же надо придумывать легенду, инсценировать аварию или что-то ещё, чтобы выглядело всё естественно, но старые методы тоже никто не отменял, и нет-нет да позволяем себе осечки.

У меня всегда было табу на стариков, женщин и детей, хотя в те времена многие грешили и плевали на возраст. Сейчас, стоя перед этой девчонкой, внешне сохраняя спокойствие, я думаю о том, как везу её в лес и даю лопату. Может, стоит её проучить? В целях профилактики, чтобы перестала испытывать моё терпение? Припугнуть и дать понять, что я не шут гороховый, перед которым можно вот эти спектакли устраивать.

Схватив стул из столовой зоны, ставлю его перед девчонкой, не спеша снимаю пиджак, замечая, как гнев в её зелёных глазах сменяет страх, и аккуратно вешаю на спинку, после чего присаживаюсь, закинув ногу на ногу и сложив руки на колено.

– Давай договоримся, пока ты не натворила ещё больше глупостей, – спокойным тоном проговариваю.

– Ни о чём я с вами договариваться не буду! – выплёвывает, подавшись вперёд. – Отпустите меня домой и никогда больше мне на глаза не попадайтесь! – добавляет и уже смотрит на меня привычным взглядом – злобно, с ненавистью.

– Итак, первое, – игнорирую её. – Твой дом здесь. Второе – любая попытка сбежать закончится тем, что я тебя закрою на ключ. И не в просторной спальне, а в каморке. Третье – ты прекращаешь эти бунты, и может быть я разрешу тебе поехать к матери в больницу…

– Гавкать по команде и лапу давать, – фыркает, прерывая меня. – Нет, спасибо, я люблю свою независимость.

Ох, девочка, знала бы ты, что ты никогда не была независимой, по-другому бы запела.

– Четвёртое, – тем не менее продолжаю я. – Ты во всём слушаешь меня, показываешь свою покорность, завоевываешь моё доверие, и я позволю тебе выходить из дома…

– Пошёл к чёрту! – прервала девчонка в очередной раз, заставляя меня сжать зубы до скрежета.

Я даже не вспомню, когда и кому в последний раз удавалось так меня взбесить парой слов. Соблазн увести её в лес растёт с каждой секундой.

– Выбор за тобой, – пожимаю плечами, изображая спокойствие.