Машина?! Капец. Он же её теперь отберёт. Бабушкина поездка в Прагу тоже, вполне возможно, накроется медным тазом. И это только то, что придумала я, а что взбредёт в качестве наказания в голову Дамира – одному Богу известно. Хотя причём здесь Господь Бог, Фролов к Сатане куда ближе.

Ноги Фролова в кроссовках и джинсах остановились возле меня. Вот почему я подумала, что обозналась – из-за одежды. Строгий костюм и туфли от образа Дамира у меня неотделимы. А тут спортивная обувь! Надо же. А мне почему-то всегда казалось, что обычные повседневные вещи в его гардеробе отсутствуют.

Поднимать голову страшно, но надо, и лучше это сделать самой, а не по приказу.

Медленно и нехотя скольжу взглядом вверх, а когда встречаюсь с глазами Дамира, вздрагиваю, потому как ощущение такое, словно меня наотмашь по щеке хлестанули. И хотела бы отвернуться, чтобы прекратить испытывать на себе мощнейшую психологическую атаку, но не могу. Сижу, как будто загипнотизированная, с установкой трястись от ужаса и при этом не шевелиться.

Плохи мои дела, причём они гораздо плачевней, чем предполагала при самом пессимистичном прогнозе. Мне и раньше доводилось видеть Дамира в паршивом расположении духа, но чтобы у него это было написано на лице – такого никогда не случалось. А сейчас невооружённым глазом заметно, как у мужчины перекатываются желваки, ноздри надулись как два паруса от сильного порыва ветра, а взгляд такой, что остаётся лишь поражаться, как у меня кожа ожогами не пошла.

Фролов практически одним слитным движением снял с себя куртку, зачем – непонятно, но зрительный контакт с ним разорван, и у меня теперь есть возможность хотя бы дышать.

– Надень, – его вещь падает мне на колени, а сам Дамир идёт дальше и заходит в кабинет, где сейчас Алина строчит объяснительную для полиции.

– Это кто?! – с вытаращенными глазами спрашивает Натка. Видно, она под огромным впечатлением от Фролова, но это лишь потому, что она не знакома с ним так близко, как я.

– Это тот, кто сейчас посадит меня к себе в машину, увезёт в лес, удавит на заднем сиденье и даже не закопает, потому как не заслужила, – как думала, так и сказала.

– А если серьёзно? – этот вопрос прилетел уже от Юлии.

– Этот тот, кто по последней воле отца должен сделать из меня человека, а на самом деле… – резко умолкла, потому как Дамир вышел из кабинета. Быстро он, видимо, торопился. Конечно, у него же руки чешутся приступить к пыткам.

– Пойдём, к тебе больше нет вопросов, – не останавливаясь, бросает мне фразу Фролов и продолжает двигаться в сторону выхода.

Деваться некуда, под стул ведь не заберёшься, не скрестишь руки над головой и не заявишь, что в домике. Встала и поплелась за Дамиром. Чувствую себя контуженой, штормит из стороны в сторону и алкоголь тут ни при чём. От одного вида Фролова протрезвела до состояния «стёклышко». Вместо реплик друзей, которые однозначно есть, слышу гул, а ещё что-то со зрением, всё вокруг мутное, только фигуру опекуна вижу отчётливо в мельчайших деталях.

Дамир зачем-то обернулся и в прямом смысле зарычал:

– Ты разве не слышишь? Тебе говорят, что сумку забыла.

А-а-а?!

Оборачиваюсь и замечаю, как Натка маячит мне моей же сумочкой.

Вместо того чтобы вернуться и взять свою вещь, вытягиваю вперёд руки, жестом подсказывая подруге: «Кидай, я готова ловить». И поймала бы, четыре метра – невеликое расстояние. Но пережитый стресс и предстоящая неминуемая казнь как-то не особо способствуют ловкости.

Сумка грохнулась на пол, и по великому безжалостному закону подлости всё её содержимое разлетелось в разные стороны. Будешь специально стараться повторить этот трюк – ни за что не получится, а тут – пожалуйста, кушайте с маслом и булочкой.