– Ваши запугивания, капитан Ларсон, совершенно бессмысленны, – повысила я голос, сжав кулаки. – Повторюсь: никакой замены мне нет и не будет еще шесть месяцев. А спонсорскую программу вы сорвать, думаю, не хотели бы. И я уверена, что раз до сих пор у вас не случалось никаких инцидентов, то и мое появление их не спровоцирует, при условии соблюдения обычных мер безопасности.

– Ты только голос свой послушай! – орать мужчина перестал, перейдя на презрительные ухмылки, – Пищишь, как мышь перепуганная.

– Я не испугана, – возразила, упрямо глядя ему в лицо. – Пока нет. Но продолжите в том же духе – и я разозлюсь!

– Ути-пути! И что сделаешь? – наклонил он голову, уставившись откровенно насмешливо и явно испытывая меня на прочность.

Могу врезать чем-нибудь тяжелым по башке, например, и ты будешь валяться, истекая кровью, как мой бывший босс. Ему я тоже, наверное, поначалу показалась мышью пищащей, дрожащей и беззащитной. Подумала, но, конечно же, не сказала вслух, вместо этого, продолжая упрямо глядеть в ответ, процедила:

– Укажу вам и вашему руководству на непрофессиональное поведение, капитан Ларсон.

Само собой – полное вранье. Я последняя, кто станет кляузничать и вякать, рискуя привлечь к себе ненужное внимание, но он-то пока не в курсе.

– Пф-фф, укажет она! Сообщения отсюда до Земли идут три месяца и столько же обратно, да и доходят, далеко не всегда, напугала тоже мне! – а вот это я знаю, потому Руф и выбрал для меня местечко в заднице Вселенной, где правда о подмене Алекса Нортона станет очевидной только тогда, когда я уже покину тюрьму, где искать меня стали бы в самую последнюю очередь. – Ладно, бери свои манатки и пошли, поглядим какая ты у нас отважная. И заодно проверим скромница ли.

Хм… А скромность тут при чем?

Огромная толстенная и весящая, наверняка, тонны дверь уже была открыта. Дроны шустро таскали и грузили на парящие платформы здоровенные коробки с припасами на следующие полгода. Оглянувшись последний раз на серебристый бок и стыковочный шлюз корабля, который меня сюда доставил, резко выдохнула, набираясь решимости. Схватила за ручку-поводок свою сумку, активировала антигравитационную пластину в ней и потащила за собой. Живот скрутило от нервозности и понимания, что все – обратной дороги не остаётся, но я запретила себе эти мысли.

Мы с Ларсоном прогрохотали магнитными подошвами ботинок по железу пола, вошли в лифт. Краткая невесомость, желудок перевернулся, приспосабливаясь к новому тяготению уже внутри тюрьмы, и мы шагнули в коридор. Где я тут же к месту и приморозилась, ошалело мечась взглядом по сторонам. И натыкаясь повсюду на абсолютно голых мужчин.

– Что, не знала о таком, мышка? Забыли твои наниматели упомянуть об этой особенности нашей богодельни? – хохотнул Ларсон, явно наслаждавшийся моей реакцией. – Тут ты, дорогуша, насмотришся на мужские приборы на всю жизнь вперед. Все размеры, формы и цвета на любой вкус.

– Я вам не дорогуша! И хватит мне тыкать! – огрызнулась, не зная куда девать глаза. Куда ни глянь – вокруг десятки и десятки одиночных камер – прозрачных со всех сторон клетушек с их приводящим в шок содержимым. – По… почему они… в таком виде?

– Потому что, это одно из правил и воспитательных инструментов нашей замечательной корпоративной колонии “Хрустальная звезда”, девочка, – все ещё лучась неприятным довольством, поведал начальник тюрьмы. – Ублюдки не имеют права скрывать хоть что-то во время отбывания срока. Ничего. Даже собственную наготу и каждое движение. Так что они спят, жрут, справляют нужду и ублажают себя тут на глазах у всех. И каждый это более чем заслужил. Каждый!