Расстояние в сто метров дистанция отнюдь не для пистолетной стрельбы, но своей цели я все же достиг. Одна или несколько пуль попали гранатометчику в ноги, подрубив его как подкошенного. Он театрально взмахнул руками, роняя ствол. Опять послышался хлопок от самопроизвольного выстрела упавшего гранатомета. На счастье нападающих граната ушла далеко в сторону, а не врезалась в стену ближайшего дома.

Вспомнилось наставление для американских пехотинцев: «Старайтесь не держать гранатомет на боевом взводе, когда находитесь в не в зоне боевых действий. Случайное движение может привести спусковой механизм в действие, что сделает вашу фигуру непопулярной среди товарищей». Посмеяться над своей собственной шуткой я не успел. Стрелки, забыв о джипе, полностью переключили свое внимание на мою персону.

Перекатившись в бок, я спрятался за небольшой бетонной тумбой, в прошлом возможно служившей клумбой. Пули щелкали по моему укрытию, щедро осыпая меня бетонным крошевом. Я сжался, стараясь сгруппировать свое тело таким образом, чтобы оно не выступало ни одной свое частью из укрытия. Как ни крути в такой ситуации дорожишь не только жизнью в общем, но и любой конечностью в частности

Находиться под обстрелом, скажу я вам, довольно таки не приятно. В этот момент отчетливо понимаешь, сколь тонкая грань отделяет тебя от смерти. И насколько хрупка ваша жизнь. В принципе вы сами можете испытать подобные чувства, посетив хотя бы одну пейнтбольную баталию. Особенно ярко оно проявляется у новичков. Представьте, вы впервые взяли в руки подобие оружия, и, возомнив себя героем боевика, рветесь в атаку, представляя как будете косить противника штабелями. И в тот самый момент, когда вы только высовываетесь из укрытия, в маску вам бьет шарик с краской, выпущенный чуть более опытным или же более удачливым противником. И все, вы уже вне игры. В полном разочаровании покидаете поле боя. Если у вас в голове находится достаточное количество мозгов для комплексного анализа жизни, вы начинаете осознавать, что подобное зачастую происходит и в обычной жизни, в тех местах, где происходят боевые действия. И тогда, вам, наконец то, становится страшно. Бах, и человека нет. Не успел моргнуть глазом, и ты уже мертв.

Конечно, азарт игры снова захватывает тебя, и ты опять рвешься в бой, сея вокруг себя шарики с краской. Но где- то в глубине души, чувство скоротечности и неотвратимости смерти остается с тобой навсегда. И впредь, глядя на экран кинозала, наблюдая за очередным удалым киногероем, с легкостью уничтожающим десятки врагов, ты уже понимаешь, какую чушь тебе показывают.

Естественно, данный способ действует только на тех, кому посчастливилось избежать все это по-настоящему.

Я бы конечно мог признаться, что мой первый опыт боя прошел на заброшенном заводе посреди мирного города, и над моей головой свистели не пули, а шарики, выпущенные из маркера. Да только за последние несколько лет моей новой работы я успел побывать во стольких переделках, что мое стыдливое признание уже попросту не имело бы смысла. Бесстрашным рейнджером я, конечно, не стал, но человеком опытным стал несомненно.

И вот я лежал за клумбой, ежась под градом бетонных осколков, и мечтал только об одном, чтобы экипаж первой машины поскорее вступил в бой. В тот раз стрелком во втором экипаже был Виталик. Как впоследствии показало время, он был не сильно хорошим человеком, но вот солдатом он был далеко не плохим. Первая же очередь из его автомата сбила с ног двоих нападавших. И отвлекла их внимание от моей персоны.

Оставшиеся враги кинулись врассыпную, ища укрытия. Я наблюдал эту картину краем глаза, одновременно несясь со всех ног к ближайшему дому.