Зверь-не зверь был крупный, как большой человек, а лохматые волосы или что у него там… грива, как у льва, придавали ему ещё более объёмный вид.

До холодной дрожи доводили его глаза. Они были тёмными, наверно карими (я как-то не спешила бежать их рассматривать). И появлялись в них светящиеся жёлтые огоньки.

Я заныла, стала отходить назад, спотыкаясь и чуть не падая, пятилась от пня и зверя на нём. А потом рванула со всех ног по тропе к дороге.

Мне было так страшно, что вдруг появилась мысль - спиной к зверю поворачиваться нельзя. Поэтому обернулась и замерла. Зверь продолжал сидеть на пне, виляя хвостом, и не преследовал меня.

Дрожащей рукой я залезла в карман спортивных штанов и достала телефон. Включила его и направила экран с фотоаппаратом на пень.

А он пуст…

Я посмотрела на пень, а там сидит зверь, но исчезает в технике.

Не поверила своим глазам. Он просто исчезал в объективе!

Я издала жалобный скулящий, глубокий стон полного поражения, ужаса, восторга, и вообще в моей голове и в душе всё смешалось и почему-то вылилось в мысль, что – это шизофрения. Просто радиация и выхлопные газы большого города резко сменил чистейший воздух тайги, и крыша того… поехала.

Я сделала пару кадров пня и побежала сломя голову обратно домой.

А за ужином я ковырялась ложкой в своей тарелке и не подавала признаки жизни.

– Пусть привыкает, что Егор наш родственник. Все совершают ошибки, – Милена меня не любила. Я – младшая, мне все ништяки достались, даже больше, чем её дочери.

Ни о каком Егоре я не думала. Я напрочь его забыла, и мне было плевать приедет он или нет. Не оставшись на семейные посиделки, я ушла в свою комнату на самом верху. Застелила кровать, разделась до трусов и майки и спряталась под одеяло. Смотрела в окно, где на тёмном небе светила полная луна.

Где-то в лесу выл волк.

2

Так я в последнее время не спала. Мне ничего не снилось, и отдых получился полноценным. Меня никто не беспокоил, и я спокойно проспала до десяти часов утра. Быстро оделась и, расчёсывая волосы, спустилась на второй этаж, где был туалет и ванная комната.

Привела себя в порядок, оставила свою щётку в стаканчике вместе с другими щётками. Посмотрела на себя в зеркало. Парням нравлюсь. Я смазливая и грудь у меня приличная, и худоба не болезненная. Только вот я никогда не позволю до себя дотрагиваться людям. Не то чтобы я людей ненавижу, скорее опасаюсь и ничего хорошего от них не жду. До меня даже мать родная старается не дотрагиваться. И правильно, нечего больных трогать.

Людям ко мне прикасаться нельзя, а вот…

Он занял все мои мысли, он меня своими тайнами начал выматывать.

По дому распространялся невероятный аромат чего-то сладкого и манящего. Я спустилась по лестнице в гостиную, там мужчины разбирали старый мотор, и бабка гоняла их полотенцем, выгоняя на улицу.

– Всем привет! – кинула я и поспешила на кухню, где варили варенье.

Мама, тётка, сестра с племянницей и ещё одна бабуля. Все, как чирлидерши в одинаковых платьях ситцевых розового цвета, даже Лизоньку так же одели.

– Алиска, – недовольно скривилась Милена, – если собираешь землянику, то очищай её.

На столе стояла моя корзинка, которую я обронила в лесу. И она была наполнена земляникой. Уже наполовину, другая половина варилась на плите.

– Ты листы отделяй, – мамочка с трудом сдержалась, чтобы не поцеловать меня. – Листы засушим и зимой будем чай пить. – Лисонька, где ты так много земляники нашла?

– В лесу, – замогильным голосом ответила я, разглядывая корзину, на ручке которой было несколько дыр. Я так поняла от когтей. Ничего себе у него когти! – К нам кто-то приедет?