–  Кирилл просил навестить его, – тихо ответила я, пятясь к Марии и очень медленно закрывая её собой.

– Поезжайте, – кивнул отчим и направился из кухни, оставив нас вдвоём.

Несмотря на все странности наших семейных отношений, я Алексея любила.

У меня никогда не было отца. И жила я в женской гробнице с мамкой и её сёстрами. Они всё время грызлись, ненавидели мужчин, но как только хоть один появлялся в нашей квартире, менялись и становились ласковыми.

Не очень хорошо жили. Комната была уставлена диванами и кроватями.

Конечно, мама всё что угодно готова была сделать, чтобы свалить из ада. Даже меня в жертву отдать.

А я плакала, как только приехала в этот особняк. И не потому что была счастлива от сытой и богатой жизни. А потому что у меня появился папа. И хотя я всегда его звала Алексеем или отчимом, я тайно его обожала.

Он почти сразу занялся моим воспитанием. Курсы, учёба. Сам вальсировал со мной и возил на экскурсии.

Мамаша меня жутко к нему ревновала. Она часто поднимала на меня руку, и я старалась не водиться с ней.

Однажды она застукала меня на коленях отчима. Я показывала ему, как пользоваться планшетом. На тот момент для меня было вполне приемлемым сидеть у него на руках и даже ластиться. И здесь надо оценить моральные качества моей мамаши, которая точно и наверняка знала, для чего он так со мной возится.

Я же ничего подобного не думала, была глупой малолеткой и чиста в своих помыслах.

 Только после смерти моей матери Машка сказала мне, что я папина любовница. Вот тогда у меня и открылись глаза, и я с этими выпученными зенками побежала к Алексею, который только посмеялся и попросил не обращать внимание. Так меня уверил – это всё бред, что я поддалась на его уговоры и забила на сплетни и пересуды.

Мать я так и не простила. Ненавидела её в детстве, потом в юности и облегчённо вздохнула на её похоронах. Хотя она была хорошей по сравнению со своими долбанутыми сёстрами. Но продалась мамочка только влёт. И будь Алексей подонком, она бы закрывала на это глаза.

А он оказался моим отчимом, самым добрым дедом в мире. И только сейчас я начинала подозревать, что это всё неспроста.

3

 Мне Машку не жалко. Хочешь денег – работай. Даже нянькой для своей сводной сестры. Работка не пыльная. Со мной всегда можно договориться. И оплата такая, что некоторым и не снилось.

Мы молча направились в прихожую. Там в гардеробе каждая надела свою верхнюю одежду. Мария в шубе, я в короткой дублёнке. Надела шапочку вязаную. Я – студентка. И выделяться из общей толпы была не намерена.

Закинув через плечо сумку спортивного типа, я кинула в неё свой телефон.

Шла за разъярённой Марией в сторону гаража.

– Злой как чёрт, – рыкнула она, садясь за руль своего белого «Мерседеса«.

Я села рядом и пристегнулась.

В тёмном помещении становилось светло. Поднимались роллеты, и в гараж проникал яркий солнечный свет, что отражали серебристые сугробы. Машина работала бесшумно, быстро нагревался салон, и я стянула шапку, когда мы подъехали к воротам.

– Плохо работаешь, Ульяна, – Маша вдруг потеряла человеческий вид. Лицо её исказилось. Она зубами скрипела.

Втопила так по дороге, что я побоялась, как бы мы не улетели от её психов.

– Я работаю? – с усмешкой посмотрела на неё.

– Конечно, – фыркнула она, сворачивая в сторону загородной клиники для обдолбавшихся мажоров. – Вчера что в его кабинете делала? Плохо сосала, сестрёнка. Надо лучше, чтобы добрым был.

– Я тебе сколько раз говорить буду, что мы не любовники! – возмутилась я.

Она развязно, на грани истерики рассмеялась. Видимо, на Арабские Эмираты были нехилые планы, раз ей так стало плохо от отказа.