– Ого! – воскликнул лаборант, видя, как оно бьётся о стенки. – Не порвал бы.

– Давайте сюда, Денис, – Казаков отложил лебёдку и принял обруч, а Муромцев вытянул из моря полутораметровый конус, в хвосте набитый водорослями. С него лилась вода, внутри что-то прыгало.

Лаборант быстро перелез с кормовой площадки в кокпит. К разбору улова подошла Арина. Планктонную сеть разложили на сланях. Муромцев с Казаковым принялись собирать ткань к ободу, подтягивая добычу. Весть о том, что учёные выудили нечто стоящее, облетела судно. В море развлечений немного, на кокпите собралась вся команда, за исключением рулевого. Даже Миксер пришёл поглазеть.

– Давай, юнга, заворачивай свой чулок, – буркнул по-португальски капитан да Силва, но, кроме Ганса, его никто не понял.

Кок подобострастно усмехнулся на сальную шуточку, как могла бы усмехнуться крыса, и вытянул шею, выглядывая из-за плеч. Посмотреть там было на что.

Поверх комка водорослей и прочей подводной дряни вроде икры, рачков и крошечных мальков извивалось странное существо. Его можно было накрыть ладонью, и она бы пришлась точно впору. С виду существо напоминало насекомое. Покрытое хитиновой кутикулой тело состояло из сильно отличающихся друг от друга сегментов, по-разному окрашенных. Тёмно-коричневая голова поблескивала двумя парами чёрных бусинок – глаза в центре были крупнее, боковые мельче. За головой шёл светлый шейный сегмент, из него росла пара ножек. Самая крупная часть, спина, была окрашена в болотно-зелёный цвет и по бокам имела треугольные плавники, буроватые возле тела и к полупрозрачным краям обретавшие снисходящую светло-коричневую окраску. От спинного сегмента шли ещё три, расцвеченные от пепельного к серно-жёлтому. Хвост заканчивался пятью вертикальными лопастями, не гребными, как у креветки, а, по-видимому, рулевыми. Через всю спинку существа шла дорожка из двух рядов чёрных пятен.

– Что это? – первым опомнился Муромцев.

– Сикараха какая-то, – бесхитростно отозвался Казаков, от которого лаборант ожидал услышать нечто более определённое. – Белкина бы сюда. Вы знаете, Михаил Анатольевич?

Смольский только покачал головой. Моряки тоже замялись. Никто не мог сказать, что за неведомое науке животное выловили учёные из морских глубин. Арина принесла планшет и объектив для макросъёмки. Клацнул магнит фиксатора. Рощина выключила бесполезную в море опцию вай-фая, объектив определился планшетом, навела резкость, начала снимать.

– Сажайте в воду, пока не сдохла, – распорядилась Арина, сохраняя файл.

Муромцев зачерпнул прозрачной пластиковой коробкой из-за борта, а Смольский ловко ухватил двумя пальцами существо возле крыльев.

– Осторожней, вдруг оно кусается! – встрепенулась Рощина, но было поздно.

– Здесь не достанет, – хладнокровно ответил Смольский и опустил трофей в контейнер. Зачем-то понюхал пальцы. Брезгливо поморщился. Вытер ладонь о светлые летние брюки, ещё сохранявшие стрелку, мечтательно улыбнулся, посмотрел на начальницу, как на вошь, и выдал: – Основную опасность вашей жизни, Арина Дмитриевна, представляет избыток принимаемых вами мер предосторожности. Именно поэтому как настоящий учёный вы не состоялись.

Рощина чуть не выронила планшет.

– Что, простите? – она отложила девайс на рундук кокпита, словно готовясь к драке.

Казаков медленно поднялся, Денис замер с открытым ртом, а Смольский назидательно продолжил:

– Настоящего учёного отличает бесстрашие. У него должна быть готовность отказаться от своих убеждений, если они доказательно опровергнуты. Вы же оказались не готовы, собирая материал для кандидатской, и подогнали доказательную базу под свою теорию о неспособности скрещивания земных организмов с ксенобионтами, хотя работы западных учёных подтверждали обратное.