Грейс долго молчала, а потом сказала:

– Наверное, это будет весело.

Детектив Рона Уидмор собиралась лечь спать, когда ей позвонили и доложили об обнаружении трупа. Ламонт улегся раньше ее, но, почувствовав, что жена одевается, проснулся.

– Что такое, детка? – спросил он, поворачиваясь к ней.

Рона никогда не уставала от звука его речи, ей хватало даже одного его словечка, тем более трех. Не важно, что он говорил, – теперь, после длительного периода упорного молчания. Ламонт вернулся из Ирака с тяжелой психической травмой: такого там навидался, что надолго оцепенел. Месяц за месяцем помалкивал, пока однажды ночью – с тех пор прошло три года – ей не прострелили плечо. Тогда он появился в кабинете неотложной помощи и спросил: «Ты цела?» Стоило схлопотать пулю, чтобы услышать те два словечка.

– Придется ехать, – ответила она. – Прости, что разбудила тебя.

– Ничего, – сказал Ламонт, все еще прижимаясь щекой к подушке. Наученный горьким опытом, он не спрашивал, долго ли она будет отсутствовать. Сколько понадобится, столько и будет.

Рона заперла за собой дверь, села в машину и направилась к месту преступления с единственной мыслью в голове: только этого Милфорду не хватало – очередного убийства! Люди и так напуганы. Оставалось надеяться, что на сей раз дело окажется простым, вроде поножовщины после драки в баре. Драки в барах со смертельным исходом не вселяли в жителей страха. Один идиот убил в баре другого идиота, подумает большинство и плечами пожмет. Чего еще ждать от перепившихся кретинов? Сидя в своих безопасных жилищах, добропорядочные милфордцы не усматривали в подобных преступлениях угрозу для себя.

Двойное убийство, гибель супругов Брэдли, – совсем другое дело, лошадка редкой масти, как говаривал отец Роны Уидмор. Двоих безобидных пенсионеров застрелили в гостиной без видимой причины? Такое вселяло настоящий страх.

Пока у Уидмор не было зацепок. За Ричардом и Эстер Брэдли не числилось ни единого правонарушения; неоплаченного штрафа за стоянку – и то не было зафиксировано! На их замужнюю дочь, жившую в Кливленде, у полиции тоже не было ровным счетом ничего: ни плантации марихуаны в подвале, ни лаборатории по изготовлению метамфетамина на заднем дворе. Не считать же зацепкой то, что чуть раньше тем же вечером Ричард Брэдли ломился в дверь соседнего дома, требуя, чтобы окопавшиеся там студенты сделали потише музыку! Сначала молодежь числилась у Уидмор единственными свидетелями. Но чем дольше она их проверяла, тем больше убеждалась, что с убийством супругов Брэдли у них нет ничего общего. Так кто же, черт возьми, их убил? И почему?

Прилетевшая из Кливленда дочь убивалась из-за утраты родителей, но в перерывах помогала Уидмор обшаривать дом, чтобы определить, чего там недостает. По мнению дочери, из дома ничего не пропало, да у ее родителей и не было ценных вещей. Убийца даже не позаботился забрать из бумажника Ричарда Брэдли или из кошелька Эстер Брэдли наличные и кредитные карты. Это исключало наркоманов, нуждающихся в деньгах на очередную дозу.

Убийство с целью пощекотать себе нервы? Ничего ритуального в убийствах не просматривалось. Надписи кровью на стене «тсс, никому не говори!» и то не было. Рона думала о том, не сыграл ли роль факт, что убитые – бывшие учителя. Ей представлялся примерно такой сценарий: обиженный много лет назад ученик вообразил, будто Ричард или Эстер загубили ему жизнь, и явился отомстить. Версия выглядела притянутой за уши, но в отсутствие другой приходилось довольствоваться ей. Хотя убийства по мотиву мести обычно не получаются такими «чистыми».