За окном послышался шорох метлы, это Николай, местный разнорабочий и садовник, подметал территорию.

Девушка быстренько спустилась по лестнице и, заулыбавшись по весь рот, поспешила к садовнику.

– Здравствуйте, меня зовут Ника. Почти как вас.

– Это самое… как говорится… вы из этих, вновь прибывших?

– Да. Я приехала вчера.

– И как вам здесь? – Николай был моложе, чем показалось из окна, руки мускулистые, словно он проводил целые дни в качалке, лицо загорелое. Вот что делает работа на свежем воздухе.

– Красивая усадьба. Территорию я еще толком не видела, но прогулялась к озеру.

– Это самое… На башню смотрела?

– Да.

– Не понимаю я вас, городских, как говорится. Чего смотреть на разруху?

– Вы всегда жили здесь?

– Это самое, как говорится, ну тут, недалеко. Мой дед был священником, как говорится.

– Николай, могу я спросить вас кое о чем?

– Так, это самое, спрашивайте,– он снова взялся за метлу.

– Вы же знаете о призраке. Можете что-нибудь рассказать о нем?

Глаза сузились. – Так, это самое, почему? Хочешь написать о нашей графине?

– Я подумала, что из этого получится хорошая история. Вы можете рассказать, что с ней случилось?

– Нечего рассказывать, – коротко ответил садовник.

– Конечно, есть, раз ее до сих пор помнят и рассказывают легенды.

Николай оперся на метлу. – Моя бабушка, так сказать, говорила так, в общем: баба всегда виновата, если слишком красивая или слишком умная.

– Так графиня была красивой или умной?

– Дурой была, как говорится. Нашла куда приехать. Я это, работа у меня, как говорится. Это самое… некогда мне.

* * *

В доме было тихо. Все сидели по своим комнатам и работали, одна Ника слонялась туда-сюда. Наверное, ее громкий разговор с садовником помешал писателям, вот ведь, не сообразила! Ей ужасно хотелось с кем-нибудь поговорить, но придется ждать до обеда. Девушка еще немного помыкалась вокруг усадьбы, а когда вернулась и зашла в столовую, там уже был Кирилл, о чем-то увлеченно спорящий с Павлом.

Татьяна опустилась на стул и с трудом расправила плечи.

– С вами все в порядке? – Поинтересовалась Ника, садясь рядом.

– Немного устала. Я плохо спала прошлой ночью. Все время включала свет, чтобы записать какие-то идеи, а потом не могла снова заснуть.

Леон устроился напротив, выглядел бодрым и энергичным.

– Продуктивное утро, дамы?

Ника кивнула, не желая признаваться, что ничем толком не занималась.

– Очень,– ответила Татьяна,– все начинает складываться.

– Рад слышать. Я наслаждаюсь здешней тишиной и покоем. Дома все время что-то отвлекает. Семья, дети, дела…

Кирилл с Павлом прекратили разговор и тоже сели за стол, Кирилл устроился рядом с Никой.

Илона пришла последней, она казалась рассеянной и раздраженной, пока не увидела Леона. Мужчина похлопал по стулу рядом с собой, она послушно села, взгляд потеплел.

– Доброе утро? – Поинтересовался Леон.

– Превосходное. – Илона на глазах начала сиять.

На столе появилась большая супница со щами, блюдо с бутербродами со свежайшей ветчиной и все наперебой стали обсуждать свои литературные прорывы. Ника молчала, удивляясь как коллеги хвастаются объемами, написанными за утро. Неужели так важно, сколько слов или авторских листов ты написал? Почему все говорят о количестве? Кто-то вспомнил известную писательницу, которую часто обвиняют в содержании целой бригады, работающих на нее литературных негров. Татьяна заверила, что хорошо знакома с коллегой и никаких негров не существует, она сама, да еще от руки, пишет за ночь половину новой книги.

– Вот поэтому ее читать невозможно. – Сказал Павел. – Полкниги за ночь. Да еще от руки. Нонсенс!