– Не выдам. – Ами вложила во фразу всю усталую язвительность и досаду от прерванной трапезы.

Что она действительно ненавидела всей душой, так это помехи при приёме пищи.

Однако, в самой ситуации было нечто радующее. Положительный момент был в том, что испуганную Ами сеймомент уже частенько начала подменять обычная, делая то, что было основой её дурной репутации в кантинском Участке и причиной того, что её практически не ставили работать с людьми. Просто потому, что она этого категорически не умела. Вернее, на подобные дела её, конечно же, всё‑таки подписывали, надеясь на то, что коммуникативные навыки разовьются с практикой, однако, результат каждый раз для начальства оказывался неудовлетворительным. Социально неловкая излишне прямодушная Амелия не могла… или не хотела ничего делать со своим характером и «стилем» общения.

– …Я не прошу тебя выдать твой плющик. – хмыкнули с той стороны.

И на том спасибо… Так. Бархатный голосок… Келе?

Его появление не может считаться таким уж досадным обстоятельством.Однако дела это не меняет.

– Я что, так громко жую? – хмуро поинтересовалась Амелия.

– Да. Чавкаешь на весь Холл! – воодушевлённо заявил Келе. – Шучу. Это верно только для меня и тех, у кого слух столь же хорош. Но таких единицы. На весь Омилл.

Он озорно рассмеялся.

Вот это музыка для ушей. Ами вновь восхищённо выдохнула, как после выдохнутого аромата плющика… с этой непонятной ягодой.

…Интересно, сама по себе ягода тоже вкусная? Или хороша только в составе сласти?..

– Я бы не удивилась, если бы я и чавкала на весь Холл, обильно заливая слюной всё в округе… – произнесла она вслух. – В Омилле умеют делать невероятно аппетитные вещи… тут я ничего не могу с собой поделать. И… Ничего я тебе не выдам, Келе. Вовсе не из жадности. У меня тут… инвентаризация и технические работы. Можешь сам увидеть, если присмотришься. Полагаю, зрение у тебя тоже неплохое.

– Ух ты! – раздался удивлённый возглас последовавшего совету Келе. – Впечатляет…

– Ага. – вздохнула Ами, с сожалением отправляя в рот остатки плющика. – Мне придётся эпически побороть глиняное умертвие этих болот беспорядка. Хочу я того или нет.

– Поэтично.

– Да. Я здесь почти как Зева Глинорукая. Если у тебя есть, что сдать, можешь без сомнений подкинуть мне ещё проблем. Если нет…

– Нет, сдавать нечего. – отозвался Келе. – Я понял. Оставлю тебя в покое. Наверное, это лучшее, что я сеймомент могу сделать.

«Нет, не лучшее» – внезапно встрепенулась одна из аминых сущностей. – «Странно это понимать, но совсем не хочется, чтобы ты уходил сеймомент.»

– Ты не можешь внести вклад в улучшение моих условий труда. – неожиданно для себя бодро отозвалась она. – Если есть желание и возможность.

– Почему нет… И как же?

– Подогрей мне, пожалуйста, кофе? Если там что‑нибудь осталось в кофейнике после оффки. Я забыла про обед, и теперь у меня нет другой надежды, кроме как на кофейную подпитку моих сил.

«Опять давим тут всем на жалость. Не отдавить бы напрочь.»

«Оригинальный способ потянуть время. Молодец, Ами.»

«Молодец, что делаешь всё, чтобы люди и здесь от тебя шарахались. Прекрасное постоянство. Теперь уползи, пожалуйста, обратно в болота откуда выбралась и оставайся там до появления следующих светлых идей.»

Заткнись.

– Ого. Жестокая эксплуатация. – хмыкнул Келе. – Почему сеймомент не пойдёшь пообедать?

– Хочу расставить запланированный кусок проблемы определённым образом, пока не забыла. Это не оставит меня, как навязчивая идея и не даст просто поесть спокойно. Можно было бы зафиксировать мой план на ткани, если бы я могла добраться до рабочего стола. Но сеймомент это невозможно.