Секретара отвела взгляд от входа и вздохнула. На кофейном столике её тем временем ждала кружка с остывшим кофе. Чудо‑работница омилльских участковых архивов совсем забыла про неё в этой кутерьме. Служивая забрала свою чашку со стола и задумчиво села на скамью, прихлёбывая холодный напиток, который она не могла подогреть. Она совершенно не приспособлена для жизни здесь. Об этом ей неустанно напоминали не только светильники, кофе и двери, но, казалось, практически всё, что встречалось ей на пути.

Хотя, похоже, она вообще была не приспособлена для жизни где угодно, способность разбирать бардак ведь не зависела от ведьмических способностей. И потому не вписывалась в общую картину аминой беспомощности перед наступающим со всех сторон Хаосом.

В чём же дело? Силы слабые?

– Ами!

Майло высунулся из кабинета.

– Да?

Архивница состроила сосредоточенную гримасу, попутно стараясь из растёкшейся лужи грязи вновь превратиться в служивую.

– Попробуй всё‑таки как‑то навести порядок здесь. Хорошо?

– Хорошо. – бездумно согласилась она.

Майло энергично кивнул в ответ и вновь исчез в кабинете.

Амелия задумчиво отхлебнула ещё глоток из холодной чашки. Попробует, конечно… А пока перерыв на кофе точно пойдёт ей на пользу.

Какая разница начнёт она моментом раньше или позже, от этого процесс никак не ускорится. Напротив, как показывала практика, замедлится, если она приступит к нему впопыхах, результат будет хуже.

Есть огромная разница между сосредоточенной внимательностью и суматошной остервенелостью. Сопровождаемой мыслью о недопитом, недоделанном, о недополученном и недовыданном себе маленьком кусочке доступного, в общем‑то, комфорта, в котором ты себе почему‑то отказываешь. Включаясь в мазохистическую гонку зачем‑то, спеша непойми куда, пытаясь догнать недосягаемое «всё сделано».

– Ами. О чём думаешь?

Служивая вздрогнула, но жидкость из кружки не выплеснулась. Мастерство. Привычка. Тренировка.

Донни подкрался к задумавшейся архивнице незаметно. С большой сумкой воды для кофе. И запасом зёрен, судя по всему.

– О вдохновении. – ответила та, понуро зевнув.

– Вот как. – скептически хмыкнул тот. – Эта работа тебя уже вдохновляет? Незаметно…

– Сама работа – нет. Но я считаю, что к выполнению любого дела нужно подходить не «скорей‑быстрей, да ладно и так сойдёт». Тем более что когда суетишься и нервничаешь, потому как не посидела спокойно полмоментика, не попила кофе, не сбегала в туалет… ни скорее, ни быстрее ничего точно не получится. Хотя, казалось бы… А начальство, вероятнее всего, и вовсе не заметит эти полмоментика, ради которых ты отказала себе в элементарных удобствах, для того, чтобы приступить к выполнению чего бы то ни было нервно с дёргающимся глазом. К любому занятию нужно относиться с уважением. Как и к себе и своим потребностям. Как‑то так…

Во время своего монолога Ами забыла, что говорит не сама с собой, а вещает для кого‑то, потому как в кофейном углу было очень тихо. Казалось, Донни целиком и полностью поглощён процессом заваривания, однако… он слушал!

– А где тут тонкая грань с прокрастинацией? – хитро улыбаясь поинтересовался он.

От неожиданности кантинка оторопела на момент.

Кто здесь?! Кто… подслушивает? Почему она говорила вслух?

«Всё в порядке. Здесь Донни, который задал вопрос. Отвечай.»

– Ну, если тебе совсем неохота это делать, ты ведь будешь саботировать процесс подсознательно, правда? Тут, повторюсь, дело в отношении. С одной стороны шкалы у нас получается спешка, чтобы не получить нагоняй, да?.. С другой – нежелание приступать к процессу вовсе, за которым нагоняй точно последует. Где‑то посередине – искомый акт смирения и готовности. Если прочувствовать его не получается, то собственное состояние зажатости и стресса с одной стороны, и пинки начальства с другой – прекрасно помогут выставить нужные тайминги… Мой кофе допит, и мне кажется, что настало время практиковать… Пойду попробую что‑нибудь сделать с тем табличным горным массивом, что внезапно самопроизвольно вырос в моей каморке.