- Наш старый зануда Мидас отмывает свое золото в священной реке? - безо всякого почтения к Крису зашептал он, склонившись над Тори и посмеиваясь. - Надеюсь, он долго не отмоется, и мы успеем оторваться. Я - Дэннис, так уж совпало. Ничего не бойся, все пройдет гладко, нам будет весело на площадке.
Тори слабо улыбнулась, в зеркале поймав смешливый взгляд парня.
- Я не умею ничего, - прошептала Тори, и Дионис беспечно пожал плечами.
- Ну, с Крисом сумела же. Ничего особого там не нужно, просто поворачиваться к камере так, чтоб уловить наиболее выгодный ракурс. И хлопать глазками. Сумеешь?
Тори кратко кивнула, хмуря брови. Внезапно Дэннис с его развязной простотой стал ей неприятен, почти пугающ, и девушка с неприязнью подумала… о Крисе. Какого черта он притащил ее сюда?! Зачем заставил почти голышом кривляться перед посторонними людьми? Разве она просила об этом? Разве она хотела карьеры модели, актрисы?
«Как только все закончится, я разорву этот чертов контракт! - с ненавистью думала Тори, подавая руку Дэннису и покорно следуя за ним под свет софитов. - Мне это правда совсем не нужно».
- Ты обворожительна! - шептал Дэннис одобряюще, увлекая ее за собой совсем как коварный бог - нимфу. - Ты правда красавица. Не думай, я не вру! Все будет отлично.
Перед камерами Дэннис обнял ее, все так же ободряюще улыбаясь ей, и чуть стиснул пальцы на ее заднице - так, что никто не видел, но Тори отчетливо чувствовала его руку на своем теле. Она гневно воззрилась на своего партнера, тот сделал беспечный вид, и съемка началась.
Но…
Это был не Мидас.
Режиссёр командовал, Тори то прятала лицо, то выныривала из тени, глядя прямо в камеру, но ничего толком не получалось. Руки партнера казались ей неживыми, деревянными, он прижимал ее к себе слишком грубо и плотно, и каждом его движении Тори улавливала нездоровое, нервное желание подавить, подчинить ее.
Не так, как с Крисом. Крис не хотел ее переломить и подчинить. Он хотел от нее принятия, понимания, хотел понять и открыть ее саму, и это было намного глубже и тоньше, чем беспрекословное рабское подчинение.
Прижимаясь к груди романтического Диониса, разглаживая ворот его белоснежной рубашки, заглядывая в его красивое лицо, она вдруг поняла, что Крис не поворачивал ее, насильно и жестко, под свет, не крутил ее тело, не заставлял поднимать голову… он вообще ни слова ей не говорил, все происходило как-то само.
А Дионис жаждал ее молчаливого подчинения. Он чувствовал, как она отстраняется от него, и насильно жал ее к себе крепче, вымучивал из нее каждую позу, и Тори казалось, что весь мир пропах красным вином, что плещется в его блестящем бокале на высокой тонкой ножке.
- Может, тебе выпить немного? - шепнул ей Дионис, на ушко, чуть склонившись. Тори зажмурилась от очередной вспышки камеры, понимая, что и их интимный шепот запечатлен на фото, поморщилась и попыталась оттолкнуть от себя партнера, но тот внезапно обхватил ее крепкими руками, запустив пальцы в ее волосы.
- Пей! - прогремел его голос над ее запрокинутым лицом.
Он рывком откинул назад ее голову, и алая жидкость из блестящего бокала тонкой струйкой полилась ей в рот. Тори попыталась оттолкнуть Дэнниса от себя прочь, но тот был словно из металла отлит, и вино все лилось, заливая рубиновыми потеками ее шею, ее грудь и платье.
- Пей!
Это было что-то ужасное, порочное и вязкое, словно паутина, Тори чувствовала себя так, словно ее медленно соблазняют, изламывают ее волю, и она тонет, тонет в темноте, которая называется покорным отчаянием и безразличием.
Она покорно сделала несколько глотков, в голове ее зашумело. Чертов Дэннис! Он склонился над нею, трясущейся от терпкого вкуса во рту, и, страшно сверкая совершенно безумными глазами, склонился над нею, словно собираясь подарить ей поцелуй. Несомненно, то, что видели в кадре фотографы, было неплохо, и даже красиво; в губах молодого человека была зажата виноградина, крупная, налитая спелым соком, и он ее передавал из губ в губы Тори, властно оттянув назад ее голову, да только ей самой это ничуть не нравилось.