– Согласно завещанию брата, Коллинз назначается опекуном его шестерых детей. У него нет жены и желания жениться, но все мы знаем его любовь к деньгам. В завещании указано, что Коллинз унаследует почти все фамильное состояние, но дети должны оставаться в Манчестере, расти в их поместье, продолжать обучение и так далее.

Уинтроп взмахнул рукой, словно желая объяснить все, что не высказал вслух:

– Он собирается вернуться в общество, как только дела будут улажены, и переедет в Манчестер. Он не так расстроен этой мыслью, как был бы я на его месте, и намерен немедленно начать поиски жены. Деньги обеспечат помощь слуг и наставников. Но Коллинз не настолько храбр, чтобы пуститься в такое предприятие без женщины рядом. Младшие дети нуждаются в материнской заботе. Особенно после их трагической потери.

На языке Мэтью вертелось несколько ответов. Он в самом деле сочувствовал Коллинзу, но не было смысла отрицать, что эти события позволили ему получить счастливое преимущество над другими членами общества. Всеми фибрами своей души он желал стать одним из председателей. И нынешняя ситуация была единственной возможностью легко достичь цели. Все, что для этого требовалось, – убедить Коллинза оказать ему всяческую поддержку, а учитывая его необходимость срочно покинуть Лондон, это вряд ли будет так уж трудно. Если нужно, Мэтью всячески поможет Коллинзу с переездом. Возможно, он даже сумеет найти другу жену.

Неожиданная улыбка тронула губы Мэтью. Похоже, последнее время помощь на брачном рынке становится популярной темой.

– Это очень хорошие новости, Уинтроп. Если не считать гибели родных Коллинза, конечно, – заметил Мэтью, четко выговаривая каждое слово. – Тем не менее, я должен заняться своим делом до начала собрания.

Он оглядел комнату, но времени уже не осталось. По гостиной пронесся стук молотка о дерево. Собрание началось. Усевшись на один из стульев, стоявших за длинным столом, Мэтью заметил, что нога больше не ноет, а настроение настолько улучшилось, что он даже не жаловался на промокшие сапоги.

– Поспешите, Мари, – велела Амелия, бодро шагая по тротуару. На этот раз ей не нравилось, что горничная едва перебирает ногами. Мари постаралась сократить расстояние между собой и хозяйкой.

Прошлой ночью уставшая от пережитого Амелия заснула, едва коснувшись головой подушки, а проснулась, все еще вспоминая приятные сны и вдыхая аромат кедра и бергамота – там, где ее ладонь касалась щеки.

Она встретила Шарлотту у двери, и обе леди чинно зашагали по тротуару, хотя Амелии настолько не терпелось поведать подруге обо всем, что она приступила к разговору немедленно, без привычных предварительных реверансов:

– О господи! Мне нужно столько тебе рассказать!

Амелия повернула лицо к подруге и прижала ее локоть к себе. Шарлотта глянула на нее, явно сгорая от любопытства:

– Пожалуйста, не заставляй меня ждать.

– Я даже не знаю, с чего начать, – пробормотала Амелия, но слова тут же полились бурным потоком: – Вчера днем Ланден взял меня на верховую прогулку. В мужском седле. Я никогда не ощущала себя более живой!

– Ты зовешь его по имени?

Встревоженный тон Шарлотты мгновенно охладил ее энтузиазм, хотя Амелия отказалась от возможности следовать строгим правилам, установленным Ланденом, приказавшим, чтобы Шарлотта и он обращались друг к другу только с употреблением титулов. Она не хотела омрачать разговор с подругой и потому пояснила:

– Тут нет ничего неприличного. Я знаю его с детства. Иногда Мэтью приглашал его в Лейквью. Это кажется вполне естественным. Кроме того, сейчас не время заботиться о деталях.