Вдруг ее улыбка исчезла, и она сурово спросила: – Вы передумали? Неужели струсили! Вы же мне обещали! – она слегка повысила голос и разочарованно глядела на меня.

– Нет, что вы, я не струсил! – воскликнул я. – Если все сорвется, вам несдобровать!

– За меня не волнуйтесь! – я выкручусь. – А чтобы вы уверенней себя чувствовали, вот держите это, – и она передала мне пистолет «ТТ». Потом она вынула из дамской сумочки конверт и протянула мне.

– Это задаток пять тысяч долларов, – сказала она.

Я взял конверт и небрежно сунул в карман пиджака. Из этого следовало, что решение принято в ее пользу.

– А теперь нужно вспрыснуть это дело и выпить по бокалу вина, чтобы наш план не сорвался, – заявила она по-деловому и изучающее посмотрела на меня.

Я наполнил ее бокал мартини, а себе налил коньяк ереванского разлива. Мы выпили и стали обговаривать пути отхода, в случае победы Бриллианта.

– Ровно семь, Эдик, пора вставать! С тобой всё в порядке? – спросил Титов, входя в комнату.

– Всё нормально.

– Сам тебя отвезу. Я в гараж за машиной.

Я умылся холодной водой, причесался и надел куртку. Из комнаты вышла Лиза и приблизилась ко мне.

– Эдик, ты хорошо выглядишь.

– Благодарю.

– Сергей уже скоро подъедет к подъезду. Удачи, Эдик!

– Спасибо за всё и прощай.

– А ты разве не вернёшься?

– Если честно, то я сам не знаю.

– Подожди, – сказала она и исчезла.

Спустя минуты две, Лиза вернулась и повесила мне на шею нательный крестик.

– А это зачем? – удивился я.

Она перекрестила меня: – Христос тебя храни! А теперь ступай.

Выйдя из подъезда, я заметил, что подъехал мерседес Сафина. За рулем сидел Макс, на заднем сиденье – Улыбин.

– Решили подкинуть тебя, – сказал Улыбин, высовываясь из окна. – Ну как ты?

– Всё в порядке! Меня Титов подбросит.

– Сами доставим, – проворчал Макс.

Титова ещё не было. А по пустякам затевать ссору, не было причин.

Когда мы подъехали к ипподрому, Макс, не оборачиваясь грозно рявкнул:

– Запомни, Филин, придешь вторым, а иначе тебе капут!

– Давай без пены, – ответил я. – Мне итак всё понятно.

Макс поставил мерседес на стоянку, и мы вышли из машины. Не спеша прошли в административный корпус через задний вход.

Около раздевалки нас встретила толпа болельщиков. Я и Игнат, нырнули в раздевалку, а Макс остался за дверью.

В помещении было несколько жокеев, среди них я увидел знакомые лица. Меня никто не знал. В просторной комнате звучали шутки и хохот полуодетых людей, происходила обычная суета скакового дня. Игнат дал мне белые бриджи и водолазку, а также скаковые сапоги из искусственной кожи, плотно обтягивающие ноги. Потом Игнат, вручил мне скаковой черный удлиненный камзол и белый шлем с очками. Я натянул шлем на голову и надел камзол, а затем спросил: – Сколько сегодня скачек?

Он вытащил два фиксатора из кармана своего костюма и передал мне. Я надел их на запястья, чтобы при скачке ветер не задирал мне рукава камзола.

– Три, – ответил он, – насколько мне известно.

Я пошёл вместе с Игнатом, захватив седло с подвязанной подпругой и стременами, шлем болтался у меня на затылке. По мнению судей, общий вес оказался в норме для Бриллианта.

Я, держа в руках седло, в сопровождении Игната и сторожевого пса по имени Макс вышли из здания, где нас ждал конюх и Бриллиант. Он оседлал жеребца и повел его в падок. Игнат и я двинулись следом, рассуждая о скакунах участвующих в заезде. Я огляделся по сторонам и выплеснул Игнату всё, что у меня накипело:

– Я всегда вел честную игру на скачках, и не привык чтобы мной командовали и указывали каким прийти: первым, вторым или третьим…

– Вы намерены проиграть? – спросил он, искоса подозрительно поглядывая.