И мертвец снова двинулся на меня…

В последний момент страшила вдруг превратился в моего старинного приятеля Вольдемара. Он крепко хлопнул меня по плечу и сказал, что это была его глупая шутка – розыгрыш с мертвецом, что вся эта фантасмагория подстроена его бредовой фантазией – даже девушка Мария. И Мария подтвердила с извиняющейся улыбкой: «Да, милый! Я спала с тобой по его прихоти. Но это же так смешно, правда?» А я спросил их, зачем? И он ответил: просто так! Им обоим, мол, было скучно, и они решили развлечься таким способом, умотав меня до самого края.

– Не в кайфе финиш, яд прикола – в умате! – сказал Вольдемар.

Очень убедительно оба они говорили, очень понятными для меня словами и выражениями – даже подозрительно близкими мне, МОИМИ словами и выражениями! (Ведь после своего ОТКРЫТИЯ, я стал чертовски мнителен!) А Мария вдруг сказала:

– Ну и что же, что во сне? Чем тебе это не нравится? – и повернулась к Вольдемару: – Не бойся, он ничего плохого нам не сделает…

Кто кого уговаривал: она его, или она меня, или это я сам себя уговаривал? Или это была вынужденная защитная реакция сознания на непостижимость случившегося, его адаптация к новым условиям существования – жизни во сне?! Сознание будто хотело зажмуриться, сунуть голову в песок – чтобы не свихнуться или не умереть от ужаса.

И вот тут только я окончательно понял, что проснуться мне уже, как говорится, не суждено никогда…

И не проснулся!

И до сих пор так ни разу и не просыпался…

Я все-таки добрался до пляжа и моря, просолил, прокоптил и провялил себя безо всякого удовольствия и пользы, но – во сне!

Я понимаю, лето было душным до умопомрачения, и в такое лето могло произойти все, что угодно. Но то, что случилось со мной – невероятно! И я даже не знаю, как об этом сообщить людям, – ведь я не могу проснуться! Может быть, это послание как-то дойдет до них, и меня разбудят? Хотя… это уж точно – бредовая идея!

Лето было душным…

Но вот теперь – холодная осень, и надвигается студеная зима, и придет весна. Дни идут, и приходят ночи. И я пытаюсь заснуть – в тайной надежде ПРОСНУТЬСЯ – и не могу! И успокаиваюсь только с утренним светом, – и нет этому предела!

Как я живу, Господи? Дай мне силы проснуться!

Это случилось в те благословенные времена, когда потеря мобильника еще не вызывала в человеке приступа паники…

Поезд шел быстро, нервно и целенаправленно. Слева, не отставая от него, галопом скакала вечерняя заря.

Я открыл дверь, – и в купе ворвалось сияние заходящего солнца. Мимо окна проносились придорожные кусты и деревья, речки и мостки, полустанки и переезды, машины, собаки, коровы, люди. После утомительного и растрепанного отдыха на морском курорте я с радостным облегчением возвращался в серые будни и холодный глянец большого города.

Полная женщина-проводник, покачиваясь в такт вагону, балансировала по проходу со стаканами чая в подстаканниках.

Странное название этой станции, промелькнувшее под стук колес между двумя ударами сердца, вспыхнуло и погасло в моем сознании подобно метеору на ночном небе…

– Юдоль, остановка по требованию!

На столике лежала колода карт. Сосед подхватил ее, ловко перетасовал и начал сдавать.

Я подхватил чемодан и вышел в тамбур. Поезд начал резко тормозить и остановился. Я спустился на перрон. Состав тот час же тронулся и стал набирать скорость. Мелькнул фонарями последний вагон, и я остался один.

Был ясный тихий вечер.

Не успел я насладиться своим одиночеством, как вдруг мне почудилось, будто рядом кто-то стоит. Я оглянулся – и оказался в теплых объятьях: меня нежно обнимала и ослепляла вечерняя заря, удивительным образом отражаясь в высоком окне вокзала. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и прошел мимо этого чуда на привокзальную площадь.