«Сукаа, вот это бляя… Как тогда… Даже яйца умудрилась»,– заливая спермой ротик, думал Никита… Проглотив до капли все, что в нее попало, Мила показала пустой ротик, стерла рукой слюну с подбородка и со слезящимися глазами, склонив голову в сторону, сказала:

– Я чувствую, что тебе понравился мой ротик, как я им умею сосать и глотать.

– Очень понравился. У меня так только… – глотнул он слюну и решил спросить. – Слушай, это не ты тогда училась? Ну, просто сейчас все было, как тогда.

Ей стало приятно, она улыбнулась и ответила:

– Нет. Сейчас было не как тогда. Мне кажется, вкуснее точно.

Он завис, а Мила чмокнула его в головку и, поднимаясь, сказала:

– Никита, давай об этом потом.

Он попытался возразить, но она уже повернулась к нему попой и попросила:

– Не жалей меня пожалуйста! – раздвинула ручками попу и тоном желающей женщины громко сказала. – Возьми меня в попку. Давай, Никитушка! Я с того раза в комнате без света этого очень ждала…

… не проронив ни слова, он продолжал фиксировать хрупкую девушку. Верёвка прижала тонкую руку к деревянной ножке топчана, сбитого из брёвен, кора и сучья, которых впивались в её голую спину. Холодное молчание, полумрак и неизвестность очень пугали…

«Я попала…» – пронеслась мысль в её свешенной затылком к полу голове. Руки были крепко привязаны к ножкам, а ноги раздвинуты и задраны вверх верёвкой, прикрепленной к крючкам на потолке подвала, в который она, зная, зачем, спустилась сама полчаса назад.

Он присел позади неё, со стороны головы, которую она держала на весу, взял волосы, понюхал и сказал:

– Девочкой пахнешь. Сейчас тебе будет очень больно.

Она не ответила, но задрожала, тяжело дыша.

Его сильные тёплые руки заскользили по нежной гладкой коже, изучая и исследуя каждый сантиметр её горячего тела, продвинулись к набухшим от возбуждения губам, между которых торчал еле заметный маленький бугорок. Пальцами руки он сильно раскрыл губы, оголив клитор, сдавил его ногтями и потянул на себя.

– Ааайй! – от боли она вскинула голову, а он еще сильнее сдавил цепкие пальцы.

Жалобный стон и напряженные ляжки с ягодицами порадовали Пашу, и он сказал нежным голосом:

– Начнём, девочка…

После пятого удара пластиковой трубкой по ляжкам она стала умолять остановиться, а он, не обращая внимания на её вопли, бил ещё сильнее, чередуя ягодицы с бедрами, и наказание превратилось в пытку…

Наконец закончив бить, он стоял без движения и изучал результат, а когда мышцы Иры перестали сокращаться, голова провисла на затёкшей шее, а пальцы, впившиеся ногтями в кору, ослабли, он произнёс:

– Достойно, детка. Я думал, ты даже не придёшь, и я так и не…

Она приехала сюда, в деревню, отдохнуть от мегаполиса, интернета и большого количества людей. Три часа на электричке, и всё – нет шума, смога и толп людей, которые были повсюду, есть только речка, лес, ягоды, грибы и бабушкина еда на свежем воздухе. Отоспавшись за пару дней, она, наконец-то, собралась прогуляться по лесу. Несмотря на жару, она надела водолазку с длинным рукавом, лосины, шортики и балетки – только так можно было хоть как-то уберечься от комаров. Направляясь в лес через село, она встречала жителей, с которыми здоровалась и спрашивала, как у них дела. Тут все её знали, ведь она приезжала сюда каждый год…

– Здравствуйте, дядя Паша.

– Ого, какие люди! Иришка, привет.

– Да, это я приехала.

– Выросла так, вон какая стала невеста, – у Иры внутри всё задрожало, а киска стала горячей и влажной.

– Ой, дядь Паш, я Вас умоляю. Какая невеста, женихи перевелись все, – и засмеялась.

– Ну такая, какая. В прошлом году маленькая была совсем, а сейчас вон какие сиськи отрастила, – сказал он, касаясь пальцем торчащего под водолазкой соска. Ира застыла совсем от его прикосновения и покраснела. – С виду взрослая, а засмущалась вон как, – улыбнулся Паша, глядя ей в глаза. – Иди прогуляйся, отдышись.