Нет, конечно, Яшка мог бы поднапрячь голосовые связки и возмутиться таким невниманием к нему, если бы не зашедшие пассажиры специфической наружности. А всё их фанатский вид, со своими обязательными атрибутами, как определяющая их фанатизм символика, в которую, можно сказать, был завёрнут каждый из них, ну и нездоровый фанатский блеск в глазах, вызванный смесью внутреннего безумия и внешних сопутствующих бодрости неизвестных в купе с очень известными средствами. Что, конечно же, не может не отразиться на их поведении, которое и в обычном состоянии было не слишком благодушным для окружающих.

Ну а сейчас пьянящий воздух салона самолёта, однозначно вскружил им голову, отчего они разориентировались и никак не могли определиться, где их места. Что, конечно, очень трудно сделать, когда твоё желание сидеть со своим корешем или лучше, вон с той симпатичной девахой, не совпадает с указанным на вашем билете месте. Так что, молчание Яшки, можно вполне понять, ведь эти неопределившиеся со своими местами в самолёте, вполне вероятно, могли не обойти своим вниманием место Яшки, и поди потом докажи им, что он не козёл, да и к тому же тот тип, кто своими длинными ногами вызвал в нём этот переполох, уже успокоился. Ну и Яшка, решив быть благодушным, дал тому шанс и уселся обратно на своё место, взял журнал и принялся очень внимательно изучать, что там в нём написано.

Но если судьба решила тебя сегодня не обойти стороной, то, как бы ты там увлекательно с головой, не вчитывался во что-нибудь и даже в себя, ей, заметившей твою противную или, может, очень даже симпатичную, хотя, наверное, всё же противную физиономию, будет совершенно наплевать на твою занятость. И она без твоего разрешения и очень даже без предупреждения, возьмёт и обрушится на тебя всей своей судьбоносностью, которая почему-то всегда, чрезмерно весит и при этом любит дыхнуть перегаром тебе прямо в лицо.

– Опля, – выдохнул Яшке в лицо вместе с этим восклицанием, убийственным запахом чеснока и перегара, не дошедший до своего места, один из носителей судьбоносности и символики, однозначно самый грузный фанат своего дела (Судя по всему, распивания пива.).

– Промазал, – спустя мгновение, добавил грузный фанат, заметив перед собой раскрасневшееся трепетное лицо Яшки, который, находясь в этом прессовом ступоре, ещё не мог сообразить, как ему повести себя.

– О-ба, Семён, – грузный фанат, заметив сидящего на следующем кресле, сохранявшего сонную невозмутимость Семёна, забыв про всё, обрадовано потянулся поверх кресла к нему, в результате чего, конечно, до Семёна не дотянулся, но вот для Яшки этот новый маневр фаната, вышел пузом прямо ему в нос. А ведь он чуть не задохнулся от этого стойкого пузного запаха, которыми так обильно пропитаны все жировые складки, составляющие всякое пузо. Так что у Яшки не было другого выхода, как вывернуть шею в бок и уже там, со страданием глядя в проход, попробовать вдохнуть или найти хоть какой-нибудь помощи, даже у смотрящего на него Фомы.

– Давай, на своё место, – теперь уже не успел сообразить грузный фанат (Правда, ему сегодня, как и Яшке, редко удавалось что-либо успеть, ну а соображать он с детства не слишком торопился), как Фома, у которого, как оказалось, сил было достаточно, приподнял того с Яшки, выразительно дав понять направление своей отправки, и некоторым боком отправил вперёд к своим товарищам; они, в отличие от него, не промазали. И если Яшка определённо с благодарностью посмотрел на Фому, то этот грузный фанат, скорее всего, не испытывал таких же чувств к этому охеревшему типу, которому прямо тут, на месте, надо преподать урок вежливости, для чего, собственно, он, ища поддержки, и посмотрел на своих товарищей по фанатскому делу. Которые, конечно, когда дело касается чести, требующей своего отмщения, не против кого-нибудь попинать.