– Совершенно верно, – согласился Эдгар. – И я ценю вашу откровенность. Однако, зачем вы стремитесь выйти за меня замуж?

– Разумеется, чтобы выполнить свой долг перед семьей.

– Другими словами, чтобы освободиться от родительской опеки, – с гадкой улыбкой закончил он за нее.

– Именно.

– Что ж, тогда неудивительно, что вы жаждете нацепить на меня супружеские цепи. Но, боюсь, для вступления в брак вовсе недостаточно этого довода. Еще какие причины побуждают вас к срочному замужеству?

На минуту Олимпия растерялась. Рассказать ему о том, что отец, если она сама не выберет себе жениха, выполнит свою угрозу, не позволяла ей гордость. Поэтому она бессовестно схитрила:

– Я помню ваши поцелуи, так мог целовать только страстный мужчина. Если судить по ним, вы меня явно жаждете.

– Следовательно, вспоминая мои поцелуи, вы лелеяли надежду заполучить и меня самого, – вкрадчиво заключил герцог, вгоняя ее в краску. – Я прав?

Черт побери она явно перегнула палку. Теперь он будет думать, что она без ума от него. Но ей ничего не оставалось как подтвердить его догадку.

– Нет, – быстро возразила она, противореча себе. – Всего лишь кольцо на палец.

Ее слова, несомненно, уязвили его. Через минуту холодный дождь обрушился на нее:

– Боюсь, вы не по адресу обратились со своим заманчивым предложением, дорогая моя. Мне нужна более покладистая жена, которая меня бы боготворила. Ведь мне не улыбается всю жизнь сносить сцены такой эксцентричной особы.

– Да-а? – осведомилась ошеломленная девушка. – А я-то думала, что вам все равно на ком жениться.

– Нет, как видите. – чувственные губы герцога снова улыбнулись. – Кроме того, я хочу жениться по любви.

Олимпия так и впилась в собеседника взглядом. Откинувшись на спинку кресла, Эдгар бесстрастно поигрывал трубкой. Занятая своей проблемой, она и не заметила, когда он взял ее с хрустальной пепельницы.

– Удивительно, что вы способны совершить такой плебейский поступок, – в конце концов проговорила она. – Мне и в голову не могло прийти, что вы по-иному смотрите на брак.

– И что же вы думали?

– Я думала, что для вас любовь – не самое главное в браке. Достаточно и того, чтобы вы меня вожделели.

– Вы надеялись, что я вас непрестанно буду желать? – его глаза так и сверкали загадочным блеском.

– Разве что-то могло измениться со вчерашнего вечера? – ее глаза, и без того большие, едва не выскочили из орбит.

– Очень многое, к вашему сведению. Теперь свежесть орхидеи не кажется мне столь уж привлекательной, как нежный аромат распускающейся розы.

Олимпия залилась краской. Боже праведный, этот негодяй заставил ее поверить в то, что она ему будет всегда желанна. А сам на следующее утро отказался от своих слов. Как ей снести такой позор?!

Невероятно смущенная, она выдавила:

– Вы говорите о леди Брент?

– Совершенно верно, – с удовольствием подтвердил герцог, странно улыбаясь.

Но заметив ее помрачневшее лицо нехотя добавил:

– Однако, чем вы можете меня прельстить, чтобы я на вас женился?

Олимпия, не раздумывая, заявила:

– Я буду вам верной и примерной женой.

– Верной? Не сомневаюсь. А вот примерной – вряд ли, дорогая моя.

– Почему вы так считаете? – в ее вопросе явно слышалась отчаянная растерянность.

– По-моему, об этом излишне говорить, если судить о нашей первой встрече.

Олимпия невольно поджала губки. Действительно, вчера она была не на высоте. Приличные леди обычно так не ведут себя. Ей было удивительно стыдно вспоминать про оранжерею, и она стремительно потупила взор, сожалея о своей несдержанности. Правда, сейчас это вряд ли могло ей помочь, она должна привести ему веские аргументы, чтобы осуществить свое намерение. Но, к своей досаде, ей ничего не приходило в голову.