Мой дед сгнил в лагере в Коми АССР в 1946 году. А дядя погиб 19-летним мальчишкой на Курской дуге в 1943-м. Оба, что характерно, по национальности были теми самыми «космополитами безродными». Именно отсюда растет мой патриотизм. Личный. Частный. Сокровенный. Спекулировать на нем и приватизировать его никто не имеет права. Даже персонально верховный главнокомандующий.

И сам я отсюда не уеду, хотя давно совершил внутреннюю эмиграцию, такую же «эмиграцию разочарования», только не в Берлин, а внутрь себя. Место не имеет значения. Россия – моя страна. А не тех, кто учит меня любить мою же родину.

2014 г.

Пути пропагандистские вполне исповедимы. Как в некоторых экономических математических моделях, не вполне, правда, реалистичных, итоговый эффект равен затраченным инвестициям, так и в пропагандистской сфере затраты на обработку мозгов дают четко предсказуемый результат: общественное мнение начинает воспринимать реальность в искаженном виде.

Симптоматична в этом смысле оценка итогов Великой Отечественной – самого главного события в нашей истории, которое определяет почти все в массовых представлениях россиян.

Пропаганда как раз и приводит к тому, против чего якобы борется наше начальство, – к фальсифицированной истории. И фальсифицированному ее восприятию.

Как и было сказано, perception is reality – восприятие есть реальность. Потому не сами факты, а ущербные представления о них становятся реальностью.

Лишь массированной антизападной пропагандой, продуцирующей отнюдь не знания и даже не мифы, а ощущения, можно объяснить тот факт, что, согласно исследованию Левада-центра, число респондентов, считающих Великобританию союзником СССР в годы войны, снизилось с 63 % в 2005 году до 55 % в 2014-м. По Соединенным Штатам схожие цифры: с 65 до 51 %. США считали в 2005-м противниками 2 % опрошенных, сейчас – 8 %.

Если они нам сегодня не союзники, а враги, раздувающие и оплачивающие оранжевый пожар на Украине, как же они могли быть нашими союзниками в Великую Отечественную?