Как мы отмечали выше, смысл, в самом широком значении этого слова, можно определить как любой «выход» за пределы наличных переживаний, т.е. как «трансцендирование». Смысл возникает в том случае, когда актуально переживаемое каким-то «сверхчувственным» образом ставится в соответствие с чем-то находящимся за пределами сферы актуальных переживаний. Простейшим актом осмысления с этой точки зрения можно считать узнавание – когда наличное переживание соотносится с аналогичным прошлым переживанием.

Вместе с тем, совершенно очевидно, что явно, актуально отнесение осмысливаемого элемента к прошлому опыту и сравнение его с этим опытом в самый момент переживания данного смысла не осуществляется. Для того чтобы понять смысл, например слова «слон» нет необходимости явно «прокручивать» в сознании всю наличную информацию о слонах. Да и во многих случаях такое «прокручивание» практически не возможно (например, для того, чтобы полностью эксплицировать смысл слова «математика» необходимо просмотреть в сознании содержание всех математических теорий, теорем, доказательств, формул и т. д. – так как именно в этом содержании, как в целом, и заключен полный смысл этого слова). Субъективно мы переживаем смысл слова или какого-то предмета прямо и непосредственно, как говорил Шопенгауэр: «не прибегая к образам и фантазиям». (Здесь нужно заметить, что «отнесение к прошлому опыту» – это важнейшая, но не единственная составляющая смысла. Даже если никакого опыта в отношении данного предмета не существует, – предмет не лишается смысла полностью. Дело в том, что мы всегда можем нечто предполагать относительно неизвестного нам предмета и, система этих предположений, образует некий «квазисмысл», который и позволяет нам видеть данный предмет «осмысленным». Значение этой «мнимой» составляющей смысла мы подробно рассмотрим в дальнейшем (гл. 4). Пока же будем принимать во внимание преимущественно ту компоненту смысла, которая обусловлена «действительной» (т.е. полученной нами в опыте) информацией о вещи).

Можно было бы предположить, что, поскольку, смыслы есть нечто «невидимое», «неощутимое» – то они лежат за пределами сферы субъективного, за пределами «Я». Это означало бы, что сопоставление с прошлым опытом на самом деле явно осуществляется, но осуществляется оно целиком за пределами сферы «непосредственно данного». То есть когда я слышу, например, слово «математика», где-то за пределами моего «Я» (но, возможно, в пределах моего мозга) очень быстро просматривается все, что содержится в моей памяти по разделу «математика». Причина «неощутимости» смысла, в таком случае, не в том, что он сам по себе неощутим (в нем нечего ощущать), а в том, что я просто не способен выйти за пределы собственного «Я» и почувствовать то, что за этими пределами находится.

Эта точка зрения представляется нам совершенно неприемлемой, поскольку она низводит сферу субъективного до положения пассивного «экрана», «сцены», на которой разыгрывается «пьеса» духовной жизни, смысл которой, однако, целиком находится за пределами этой «сцены» и совершенно недоступен самому субъекту – носителю переживаний. Получается, что «на самом деле» я ничего не понимаю, ничего не решаю, ничего не хочу, ни к чему не стремлюсь. Все это делает за меня и без моего ведома мой мозг, точнее те его части, которые лежат за пределами моего «Я».

Кроме того, такая точка зрения противоречит интуитивно совершенно ясному переживанию наличия смысла в сфере субъективного именно как чего-то непосредственно известного, наличного, присутствующего во мне во всей своей сверхчувственной полноте. Таким образом, представляется разумным отказаться от идеи абсолютной внеположности смысла по отношению к сфере субъективного.