- Не уволят, - я усмехаюсь Милкиной наивности, - мне Колесников рассказал, что он с Лелесом старшим очень дружен, на рыбалку вместе ездят и все такое. Так что если кого и уволят, то это будем мы. Такова жизнь, Милка, - тяжело вздыхаю, - никому мы не нужны. Каждый карабкается сам, как может. Мужчинам только проще, к ним под юбку не залезешь.
- К младшему Лелесу я бы залезла. Под одеялко.
- Брррр, у меня от него мурашки, - морщу носик, вспоминая наше столкновение.
- Это потому что ты властных мужиков не любишь, - прикусив губку, Милка закатила глаза, - а ты представь - он как прижмет, как шепнет на ухо своим хрипловатым низким голосом «Мила, пройдемте в мой кабинет поговорим о ваших опозданиях»… Ох, Верка, у меня в трусах сразу болото.
- Носи с собой запасные для таких случаев, - рассмеялась я в кружку и допила кофе, прихватив немного гущи. Поморщилась и перевернула кружку на блюдце, - вот смотри, что тут у меня?
- Зонт? – наклонилась над моим художеством Милка и принялась крутить блюдце в разные стороны.
- К дождю, значит, - я отправилась к раковине мыть за собой чашку и сразу напряглась заметив краем глаза, как открылась шире дверь.
- А работать в рабочее время у нас уже не принято? – Колесников собственной персоной возник в проеме. Колотит от одного его вида: одутловатое красное лицо с сеткой вен, тяжелые веки, глубокие морщины и огромную залысину. Объемный живот, который носит перед собой как драгоценность и руки с сухими изломанными ногтями.
Он поправил на себе выглаженный старательной и слепой женой костюм и вплыл в комнату отдыха. В помещении сразу стало душно и захотелось выйти. Ненавижу таких как он. Вообще любое принуждение ненавижу и не воспринимаю, - Милка, чего сидим? На рабочее место, быстро.
- Хорошо, - она опустила глаза и, бросив на меня сочувствующий взгляд, медленно вышла. Понимаю ее, с мужем и маленьким ребенком, да еще в съемной квартире за хорошее место держаться надо и с начальством пререкаться не будешь.
- Я тоже пойду, - грохаю кружку о металлическую раковину и быстро разворачиваюсь. От понимания, что он на меня надвигается, сердце начинает тарабанить что дурное, а ноги превращаются в вату.
- Задержись, - подступив ко мне вплотную, начальник цокает и хватает мои очки за дужку на переносице, стаскивая их с лица, - зачем такой красотке это уродство? Давай я куплю тебе новые, - и взгляд свой на моих губах задерживает, - или лучше линзы.
- Я сама, - цепляюсь руками за раковину позади себя и смотрю куда угодно, только не на него. Старый хрыч, тварь конченая. Как можно так нагло лезть к молоденьким? Неужели не понимает, что им как минимум противно до рвоты.
Колесников двигается ближе, ставя свои руки по обе стороны от меня и подается чуть ближе, обдавая резковатым неприятным запахом изо рта:
- Верунчик, давай уже не будем играть в эти игры. Тебе нужна нормальная зарплата и должность в экономическом отделе, а мне компания на выходные.
- Пусть ее вам жена ее и составит, - сжимаю зубы и смотрю ему прямо в глаза.
- Валя едет на дачу, - он морщится, - а я не люблю это дело, знаешь ли.
- А что любите? – криво усмехаюсь и отклоняюсь от него как можно дальше.
- Таких милых пташек, как ты, - он проводит губами по моему виску и меня срывает. Толкаю его в грудь и Колесников от неожиданности отпускает.
- Вы с ума сошли, - отступаю к двери спиной, - это домогательства.
- Ой ли, - он разворачивается ко мне обозленным, - да плевать. Никому до этого дела не было, нет и не будет. Захарка хороший мальчик, меня ни за что не тронет. А вот насчет тебя, Верочка – конфетка не уверен. Не глупи, а то вылетишь отсюда как пробка из бутылки.