– А люди все равно исчезают. Как это возможно, Альберт?

– Я уже говорил, что…

– Он вошел в зеркало. Да. Я слышал. Это зеркало действительно немного странное, но в него нельзя войти. Я проверял. Почему Гроссман не приказал вам его продать или уничтожить? Оно же только мешает.

– А Гроссман вам ничего не говорил?

– Что?

– Когда бульдозеры открыли вход в замурованный подвал, господин Гроссман очень обрадовался. Часто бывает, что в таких местах мы находим разные антикварные штуки, на которых можно заработать. Но внутри было только это зеркало. Гроссман велел его вынести, но ничего не вышло. Оно словно растет из камня и, кажется, не имеет толщины. Оно тоньше бумажного листа. Гроссман внимательно осмотрел зеркало и решил, что его надо разбить. Но оказалось, что это невозможно. Мы вооружились кирками и отбойным молотком, но не смогли даже поцарапать его. Тогда Гроссман велел Стефану замуровать это зеркало. Парень приготовил раствор, принес немного кирпичей, а потом…

– Почему Гроссман приказал ему это сделать? Ведь подвал все равно будет залит бетоном.

– Вы правы. Это выглядит бессмысленным.

– Нет, если кому-то не нужны проблемы.

– Я не понимаю.

– Гроссман быстро смекнул, что здесь обнаружилось нечто, что может заинтересовать многих людей, и не хотел этого допускать. Ему нужно, чтобы его инвестиции окупались. И если бы правительственные учреждения сочли эту находку интересной, то ему пришлось бы проститься с ней на долгие годы. И это, вероятно, произойдет. Скажите, когда вы видели Стефана в последний раз?

– Когда он, сидя на полу, укладывал нижние ряды кирпичной стены. Я расширял проем в стене, через который мы собирались лить бетон. Стоял к нему боком. Что-то заставило меня обернуться. Знаете, когда человек кладет стены, он все время производит одни и те же движения. А тут вдруг начал делать что-то другое. Я не мог не обернуться. И тогда увидел, как он перелезает через стену и входит в зеркало. Я не испугался, я ничего не понимал, словно это был сон. Я сделал несколько шагов к зеркалу и остановился. В нем не отражалось окружающее пространство, как раньше. Я увидел внутри красивую ажурную лестницу, которая вела вниз. Потом картина смазалась, покрылась серебром, и я увидел в зеркале себя.

– Раньше вы не упоминали о лестнице…

– Потому что боялся господина Гроссмана. Теперь я могу спокойно рассказать, как все было. Без криков. Хотя я знаю, как это звучит.

– Ну, хорошо. Думаю, на сегодня хватит. Мне еще нужно позвонить и поговорить с Гроссманом.

– Значит, я могу идти?

– Да.

– Вы сами видите, господин инспектор.

– Действительно, и следа не осталось. Хорошо, что я не успел позвонить.

– А вы собирались это сделать?

– Конечно, но я был неправ. Но вам повезло. Теперь мяч на вашей стороне, а мне никто не поверит.

– Только Стефан видел, что случилось с Альбертом. Остальные просто болтают. Ничего не знают.

– А зеркало?

– Я сказал им, что привел специалистов, которые вырезали его автогеном.

– Никто в это не поверит. Ведь его видели все люди из вашей бригады, а теперь здесь ничего нет, ни малейшего остатка, словно оно провалилось под землю.

– Не волнуйтесь. Видно только то, во что легче поверить.

– Что вы имеете в виду?

– Не будет проблем.

– А что бы вы сделали на моем месте?

– Я бы продолжал искать Стефана Роско.

– Наверное, я так и сделаю. Завтра допрошу остальных ваших людей.

– Я буду ждать вас. Может, это все-таки их работа?

– Будем надеяться.

Извилистая ажурная лестница вела вниз, между застывших блоков молочного света.

Стефан чувствовал, что ему надо следовать за дребезжащим электромагнитным гулом, от которого вставали дыбом волосы на голове и руках.