Оставалось только руками разводить. По идее, трупы пропавших должны были покоиться где-то в подвале детского дома, но нет. Никаких трупов там не было.

И вот так продолжалось пять лет.

А затем наступила развязка.

Хмурым утром рабочего дня выдернули нас зарегистрировать убийство. И как вы думаете, где? Правильно, в этом самом благословенном детдоме. Убийца – местная уборщица, женщина в возрасте около шестидесяти лет. Жертва – один из воспитанников дома, мальчик примерно восьми-десяти лет. Орудие убийства – садовая лопата, длиной около двух метров и килограмм пять весом. Место преступления – кладовка для рабочих инструментов.

Я там не бывал (и слава богу), но очевидцы рассказывали, что мальчишкин труп словно из мясорубки вытащили. Простой садовой лопатой можно превратить человека в настоящее месиво. На грохот и крики прибежала дежурная врач, которая потом и вызвала милицию. Когда она вошла, мальчик уже был превращен в груду мяса, а уборщица сидела рядом и плакала.

Позже выяснилось, что за день до убийства пропал ее муж, работавший сторожем в детском доме.

Наверное, вы сейчас подумаете, что уборщица оказалась тайным маньяком, орудующим в детдоме все это время. Следаки тоже так решили. Все, что смогли на нее повесить – повесили. Причиной назвали психическое расстройство. После допроса диагноз сам напрашивался.

Поначалу убийца еле выдавливала из себя слова. Зато как спросили о мотивах, так аж вздыбилась вся. Такую ересь несла, уши вяли. Дескать, «не дитя я убила, а дьявола, под маской невинности скрывающегося», ну и все в этом духе. Только напоследок выдала любопытную фразу: «Глупые вы все, слепые, я людей спасла, никто больше не исчезнет!». Но в общем потоке бреда эту фразу почти никто не заметил.

Наши покачали головами и выписали безвозвратную путевку в дурдом. Казалось бы, на этом можно и успокоиться… Но двое человек не успокоились.

Следователь Степан – одна из пропавших воспитательниц была подругой его жены, так что он имел свои резоны, – и криминальный психиатр Вадим Рудольфович.

Настоящих серийных убийц Вадим Рудольфович перевидал немало и никак не мог причислить к ним уборщицу. Нет, он не собирался снимать обвинения в убийстве мальчика. Но что эта бабушка могла порешить еще семерых взрослых человек и два десятка детей, а потом так ловко спрятать трупы, что их до сих пор не нашли – в это слабо верилось. Да и вся история продолжала пестрить белыми пятнами.

Существует ли связь между убийством и исчезновениями? Что об этом известно остальным работниками заведения? Есть ли надежда, что пропавшие люди еще живы? Все эти вопросы привели Степана и Вадима Рудольфовича к порогу детдома.

Расспрашивать дирекцию и управляющих не было никакого смысла. Вершки делали все, чтобы выставить свое заведение «чистеньким» (насколько, конечно, это было теперь возможно). Поэтому следователи отправились к персоналу, охочему до слухов и сплетен – поварам, уборщицам, нянечкам, медсестрам. Расспрашивали как бы невзначай, прикидываясь парой любопытных зевак, а не представителями закона. Разумеется, каждый пересказывал события по-своему, но при этом они вполне логично складывались в цельную историю.

Когда мозаика была собрана воедино, у Степана и Вадима Рудольфовича мгновенно пропало желание продолжать расследование. Более того, они оба вскоре покинули родной город.

Навсегда.

Убитого мальчика звали Андрей. Среди всех детей-уродцев он был на особом положении. Андрей родился с синдромом Тричера Коллинза.

Вам это ни о чем не говорит? Поищите фото в Интернете, сразу все поймете. Впрочем, в далекие девяностые в российской глухомани и диагноза такого не ставили. Если вкратце: это заболевание вызывает чудовищные деформации лица. Чудовищные в прямом смысле слова, потому что жертвы этого синдрома действительно похожи на чудовищ. Грустно это признавать, но неподготовленный человек вряд ли сможет взглянуть на них без отвращения.