В свой дом они с Юлей переехали тогда, когда жить в их старой однокомнатной квартире стало уже невозможно по большей части из-за вечно пьяных соседей, которые не давали возможности насладиться тишиной даже ночью. Стены квартиры были будто из картона, поэтому все звуки, издаваемые соседями, отчётливо были слышны повсюду. Решение в пользу дома было принято задолго до описываемых событий. Когда Егору было всего два года, одно из его первых долгожданных слов стало ни мама или папа, как ожидали счастливые родители, а одно из нецензурных слов, которые столь часто им всем приходилось слышать через картонные стены их маленькой квартирки во время очередной пьяной ссоры между соседями. Ещё через два года, когда Егору стукнуло четыре, они наконец продали свою квартиру и переехали в свой дом. В итоге смена тесных тридцати семи квадратных метров на просторный, теплый и светлый дом вылилась в настоящий праздник, без соседей за стенкой, без поиска по вечерам места для парковки автомобиля, без вечно обоссанных лестничных клеток и прочих атрибутов человейников. В доме, конечно, были и свои недостатки, такие как: долгая дорога до работы и обратно, покос травы летом, уборка снега зимой, да и вообще, полное самообеспечение, вплоть до ремонтных работ по дому и прочее. Но совокупность всех плюсов полностью перекрывало эти незначительные минусы, с которыми он мирился и к которым он фактически был готов изначально. А не этого ли он хотел? Максимальная изоляция от других людей: одиночество, тишина, покой. Всё это было теперь у него в избытке. Да, он не любил людей, не скрывал этого и не боялся кому-либо в этом признаться. Он предпочитал шумным тусовкам вечер в кругу семьи за просмотром фильма или чтением книг. Гости тоже были редки в его доме: круг самых близких людей ограничивался одним другом детства, двумя братьями и одним коллегой по работе. Другие ему были не нужны не потому, что он справлялся всегда и со всем сам, а потому, что он не хотел лишних переживаний, лишних беспокойств за кого-то. Ему не нужны были чужие проблемы, он не хотел держать в голове чьи-то дни рождения, да и вообще он просто не хотел думать о других. По своей природе он был одиночкой, но семья ему была необходима. Семья стояла у него на первом месте. Николай отчаянно нуждался в ком-то, кому он мог бы отдавать всего себя без остатка. Ему нравилось жить для других, но круг этих других ограничивался лишь членами его семьи.

Их новый дом располагался на самом краю поселка рядом с лесом, всего в четырех километрах от одного из небольших провинциальных городков с населением чуть больше восьмидесяти тысяч жителей. Он очень любил такие уютные маленькие городки, с их узкими улочками и старыми игрушечными домиками. Когда-то в детстве именно в одном из таких захолустных городков он и вырос. Пока родители пропадали целыми днями на работе, он был отдан на воспитание бабушки и деда. Дед, конечно, к его воспитанию не то, чтобы не приложил руку, но даже не пошевелил мизинцем, променяв радость от общения и воспитания внуков на бутылку. Чего не скажешь о бабушке. Она была для него целым миром, его миром. Невозможно описать словами, чем она ему была так дорога, но даже спустя почти двадцать лет со дня её смерти, не было и дня, чтобы Николай её не вспоминал. Ему нравилось приезжать на выходные и школьные каникулы в их маленький и тихий городок, где все друг друга знали. Он любил ходить в магазин, встречать знакомых, здороваться с ними, болтать ни о чём, жить фактически одной большой семьёй. И уже тогда в детстве он решил: когда вырастит, будет жить в одном из таких маленьких городов, в своём доме и как можно дальше от мегаполиса.