Вдоль стены, обращенной к восходу солнца, стояли боги, вырезанные далекими предками дядьки Прона-краснодеревщика из цельных стволов дерева и раскрашенные цветными красками. Половину Мира Живых возглавлял Отец Перун в длинном красном одеянии, а половину Мира Мертвых – Матерь Мокошь с таким же золотым лицом, какое было на домовине онфимкиных родных. Мальчик быстро зашел в святилище, подошел к богам и приложился к ним губами и лбом. Искренне и сильно попросил помощи в трудном деле. Так всегда делал отец, отправляясь куда-то дальше крайних пастбищ.

Онфимкин дом стоял недалеко от Священного холма. Мальчик дошел домой, никем не остановленный, хотелось бы в шутку сказать, что все как повымерли в селении, но, к сожалению, сейчас это больше не было шуткой.

Окончательно почувствовав себя беспомощным ребенком, Онфимка забрался в свой любимый тайный уголок, где прятался от всяких передряг в детстве – за огромный расписной сундук, над которым висели зимние вещи. Здесь его всегда ждали покой и уют, защита и тепло. Боковая поверхность сундука была разделена на большие квадраты, в каждом из которых нарисовано какое-то необыкновенное существо. Здесь были птицы с человеческими лицами, волки с разинутыми пастями, медведи, стоящие на задних лапах, слоны с широкими и длинными клювами*, опущенными вниз. На каждой стенке сундука картинки повторялись. В онфимкином убежище прямо на уровне его глаз был нарисован его любимый тигроконь* – настоящий большой и красивый конь с головой тигра, у которого была улыбка в пол-лица, но непонятно было, то ли он сильно чем-то недоволен, то ли напротив – сильно над чем-то ржет.

Мальчик привычно погладил тигроконя по шерстке рыжего цвета с черными полосками.

– Вот бы мне такого друга – большого и сильного! – мечтательно протянул Онфим, глядя в красивые зеленые глаза нарисованного зверя.

За дверью немедленно послышался глухой топот копыт, как будто неподкованный конь шел по траве. Кто-то толкнул дверь снаружи, она шумно открылась, ударившись о стену. Неведомый гость остановился в нерешительности, немного подумал и уверено двинулся к сундуку. Онфимка весь сжался, желая спрятаться как можно глубже, но некто с силой двинул по сундуку чем-то тяжелым и тот съехал на полметра в сторону. К перепуганному мальчику приблизилась тигриная морда, только огромный рот зверя не улыбался и не печалился, а скептически кривился и что-то дожевывал. Склонив голову набок, загадочное животное произнесло, слегка растягивая слова и акая:

– Это тебе что ль я теперь должен быть другом? Не слишком ли ты мал для таких крутых друзей, как я?

У Онфимки отвалилась челюсть, он молчал, совершенно ошалев от неожиданности. Красивые зеленые глаза с черными кошачьими стрелками внимательно смотрели на него.

– Ой, только не говори, что даже не понимаешь, что происходит!.. – обиженно протянул тигроконь. – Меня оторвали от обеда, скинули на эту холодную и мокрую землю, а тебе даже неизвестно, кто я!

Онфимке стало немного не по себе от того, что вроде как совесть его в чем-то не чиста. Он предложил:

– Ну… Я все равно собирался готовить, давай поедим вместе?

– О, как мило! Я вот только начал вкушать манну небесную, а что предложишь мне ты?

– У меня есть пареная репа и гречневая каша, – радостно сказал мальчик и побежал к печке. Открыв деревянную заслонку, он ухватом задвинул чугунки с шестка* в теплую печь.

– О, Перуне! – еще больше скривился гость. – Что, даже мяса нет?

Мясо у Онфимки было и немало, но беда в том, что в основном оно бегало по двору без всякого присмотра – петухи, куры, утки с утра до ночи кормились где и как придется, потому что мальчик не поспевал один за всем огромным хозяйством. Вредный гость начал злить доброго мальчика. Он открыл дверь, указал на птиц и сердито молвил: