His father was usually completely involved in his work at the research department of the UCL (University College of London) Institute of Archeology; there was not enough time to talk with his son, and there were also no common topics for conversation.

Обычно отец был всецело поглощен своей работой в научно-исследовательском подразделении Института Археологии, на общение с сыном времени не хватало, да и общих тем для разговора не находилось.

Especially since the time immediately after the birth of his son, he had often travelled on long business trips to Baghdad, Damascus and Beirut – he specialized in the study of ancient artifacts from the Middle East. The historian and archaeologist Professor Ashton Hawkins had been trying to find one particular interesting item for the last twelve years.

Тем более что сразу после рождения сына мистер Эштон Хокинс частенько стал уезжать в длительные командировки в Багдад, Дамаск и Бейрут – в своем институте он специализировался на исследовании древних артефактов Ближнего Востока. Последние 12 лет историк и археолог профессор.

He had sometimes found mention of this object in ancient Sumerian texts. The description of the appearance of the object itself was nowhere to be found, so it was impossible to guess what kind of artifact it was: perhaps some statuette or an ancient decoration.

Эштон Хокинс пытался отыскать один интересный предмет, упоминания о котором он находил в древних шумерских текстах. Описания внешнего вида самого предмета нигде не было, поэтому невозможно было угадать, что это за предмет.Возможно, какая-нибудь статуэтка или древнее украшение.

However, from the fragments of three clay tablets covered with cuneiform (wedge) writing, which the professor was able to decipher, he could understand something about one interesting property of this object: it supposedly helped a man to look at himself from the outside, as if with someone else’s eyes. Nothing more was known about the thing, but it was mentioned so clearly in the sources found in three different places of ancient Mesopotamia that it caused scientific interest.

Однако на осколках сразу трех клинописных глиняных табличек, которые профессору удалось расшифровать, кое-что можно было понять об интересном свойстве этого предмета: он, якобы, помогал человеку взглянуть на себя со стороны, чужими глазами. Больше о предмете ничего не было известно, но упоминания о нем были столь явными, к тому же в источниках, найденных в трех разных местах древней Месопотамии, что это не могло не вызвать научный интерес.

Will’s father had travelled to Syria, Iraq, Lebanon and other eastern countries about twenty-five times and tried to find any traces of the artifact, but each time in vain. Finally, when he was ready to give up and abandon his search, he came across the story of a Syrian blogger on the Internet, who then lived in the US, and who, allegedly, suddenly began to change greatly for no apparent reason, after receiving an inheritance.

Отец Уилла ездил в Сирию, Ирак, Ливан и другие восточные страны раз двадцать пять и пытался отыскать следы артефакта, но все было тщетно. Наконец, когда он готов был уже сдаться и бросить свои изыскания, он наткнулся в интернете на рассказ одного сирийского блогера, который теперь жил в США, и который, якобы, внезапно получив наследство, ни с того ни с сего начал очень сильно меняться.

Of course, his appearance remained the same, but his views on different life situations, his ways of solving problems in relationships, his opinion of the roots of these relationships became completely different. He could not understand why, but he saw himself and his actions, as he put it in his article, “as if he had looked at the chessboard from the eyes of a pawn before, and now he saw the entire board from the eyes of the player.”