Поверженный зомбак тем временем поднялся и снова перешел в нападение, и снова получил удар ногой по башке, который, от переполнившей Владимира отчаянной злости получился не в пример мощнее. Ботинок бородача просто-таки проломил черепную коробку нападавшего в районе виска и разнес ее в хлам.

– Уходим, – раздосадовано осматривая свои искусанные руки, прохрипел Владимир мальчику.

– Уходим! – в истерике много громче повторил он, так как ребенок, все еще зажимая уши руками, его не услышал.

   И как только мальчик выскочил в коридор, Владимир тут же последовал за ним, на мгновение, правда, задержавшись в дверном проеме и оглянувшись на поднимающуюся с пола Лику. Надо сказать, что было в этом его коротком взгляде нечто совсем иное, нежели прежде, пьяное показушное презрение сменилось на искреннее сожаление или даже настоящее, не рисованное, а вполне реальное сочувствие к бывшей.

2.

   Бенз был на нуле и с этим определенно нужно было что-то делать.

   Мотя остановился.

   Вроде бы было тихо, только где-то в лесополосе неподалеку от станции технического обслуживания автомобилей время от времени трещали птицы, и, судя по всему, это были сороки.

   В общем, не очень хороший знак, но выбора, как говорится, не было.

   Мотя напялил на переносицу очки, надел на голову объемную вязаную шапку с крупным помпоном, вооружился складным зонтом, пластиковым тазиком, молотком и отверткой, после чего потихоньку покинул автомобиль. Он даже дверцей хлопать не стал, а прикрыл ее максимально тихо и осторожно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, после чего, мелкими перебежками от дерева к дереву, направился к автомобильной парковке.

   И даже не смотря на всю осторожность, птицы сразу же заметили его. Треск их стал совсем другим, более дельным что ли, будто они и в самом деле общались между собой, предупреждая друг друга о появлении незнакомца.

   Наконец одна из них спикировала на задержавшегося на пару мгновений в укрытии парня сзади и клюнула в помпон, после чего резко взяла вверх и уселась на ближайшем обесточенном проводе электропередачи.

   Вот все-таки хорошо, что Мотя додумался надеть эту вязаную шапку, а то получил бы сейчас достаточно ощутимый удар клювом по темени.

   Но все равно ощущение было не из приятных.

   Даже не смотря на то, что в общем-то ничего особенного не произошло, по спине Моти пробежала волна холодка. Он прекрасно понимал, что со стороны птицы это было чем-то вроде разведки. И он тут же вперил взгляд в огромных как блюдца круглых очках на сидевшую на проводе птицу. Мотя давно уже заметил, что пернатые странным образом не переносят стекла на глазах людей и ведут себя в такой ситуации совсем по-другому, не так как обычно.

   Вообще-то никогда прежде Мотя очки не носил, не было в этом никакой необходимости, да и были эти очки вовсе без диоптрий, только лишь для того чтобы отпугивать птиц.

   И, в самом деле, сорока нервно снялась с провода и, тряся хвостом, отлетела чуть дальше. Правда к ней тут же присоединилась другая птица и обе они стали следить за человеком, время от времени обмениваясь короткими трескучими вскриками.

   Чтобы дать понять, что он настроен крайне решительно, Мотя пару раз бесшумно раскрыл и закрыл зонт, представляя себе при этом, что стреляет по птицам из космического лазерного бластера.

   Он даже губами звук стрельбы изобразил:

– Пф, пф, пф.

   Пусть, как говорится, видят, что у него есть мощное по психологическому воздействию средство.

   Мотя знал, что птиц в самом деле почему-то жутко пугали направленные на них неожиданно раскрывающиеся автоматические или даже простые механические складные зонты.