Постепенно до Вероники начало доходить, что здесь она на моей территории, и правила устанавливать никто ей не даст. Что с ней делать, я ещё не решил. Задачи передо мной на ближайшие дни стояли совсем другие. Оставшиеся от прошлой жизни хвосты могли порядком мне навредить. Как бы я ни пытался обрубить всё, сделать это было непросто.

– Хорошо, – она занервничала сильнее. – Что ты хочешь?

Это она спросила зря. Я даже презрительно усмехнулся. Пацанёнок снова заканючил, подвинул чашку, царапая звуком нервы.

Кожа у девчонки была мягкая. Сам не зная зачем, я погладил её по скуле, тыльной стороной пальцев по шее. В штанах неожиданно стало теснее. Проклятье! Пора было снять шлюху. Отодрать, сунуть пару зелёных и выставить за дверь. Никаких проблем.

Веронику больше не держал, но попыток отступить она не делала.

– К утру приведи кухню в порядок, – подумав, сказал я. Как раз собирался вызвать клининг. – Ванную с туалетом тоже. И… – сгрёб её волосы. – Собери их. Ненавижу, когда по дому что-то летает. Хоть один волос попадётся, отрежу – пикнуть не успеешь.

– Ублюдок, – выплюнула она сквозь зубы.

– Ещё какой, – взял пачку галет и вернул ей. Показал на стол. – Можешь сделать себе чай. И да… Чтобы к завтраку на столе были оладьи. Давно не ел их. Знаешь… что-то так захотелось, – в последний раз провёл пальцами по её скуле и легонько похлопал по щеке.

Взял из холодильника бутылку ряженки. Девчонка гневно сжимала в пальцах коробку, мальчик, поджав губы, наблюдал за мной.

– Время терять я тебе не советую, – показал на часы. Было начало третьего ночи. – Я встаю в шесть. Чтобы к этому времени всё было готово.

Вероника

Выжатая как лимон, я смотрела на спящего брата и думала, что делать дальше. Сколько я смогу блефовать? Срочно нужно найти работу, только вот в нашем городишке даже место за кассой было сродни восьмому чуду света.

Услышав в глубине квартиры шум воды, я посмотрела на пересечённой давнишней трещиной дисплей телефона. Три минуты седьмого.

– Псих грёбаный, – шепнула себе под нос.

Платон вздохнул во сне. В отличие от меня он крепко спал уже несколько часов. Весь остаток ночи я провела, надраивая полы и стоя у плиты, чтобы успеть вовремя.

– Если бы вы только были живы… – прошептала я, не сводя с брата взгляда.

Он был точной копией отца. Тот же разрез глаз, та же улыбка. Почему-то папу я помнила лучше, чем маму. Но какое это теперь имело значение? Родителей нет. Всё, что у меня осталось, – Платон. И я должна сделать так, чтобы с ним всё было в порядке.

Выйдя в коридор, я наткнулась на Германа.

– Ты что делаешь? – хотела выхватить у него шарф. Вся моя одежда валялась на полу рядом с мусорными пакетами.

Герман жёстко перехватил мою руку за локоть.

– Это мои вещи!

– От твоих вещей прёт бензином, – шарф полетел к остальному.

– И что? Других у меня нет!

– Это уже не мои проблемы. Выбирай: либо ты остаёшься со своими тряпками по ту сторону двери, либо без них тут.

Он понимал, что деваться мне некуда.

– У меня нет других вещей, – повторила в бессильной злости.

Ответом он меня не удостоил. Толкнул от себя к входной двери. Я запнулась о собственную куртку. Ударилась локтем и поморщилась. После моего фееричного падения на стол в клубе на руке выступил синяк размером с ладонь. Даже сгибать её было больно.

– Я всё постираю! – крикнула Герману в спину.

Его чёрные волосы были влажными, под бронзовой кожей перекатывались мышцы, на правом плече красовалась татуировка, разглядеть которую я не смогла. В воздухе остался запах свежести и мужского шампуня.

– Ты меня слышал?! – сбросив оцепенение, догнала его и схватила за руку.