Посмотрев первый фильм о «мальчике с отметкой на лбу» и вспомнив восторженный отзыв Андрея, я понял, что пересказ сюжета может звучать нелепо, не имея ничего общего с магией самого кино.

После очередной премии «Оскар» я стал отсматривать в первую очередь фильмы, которые удостаивались признания в профессиональных кругах. «Банды Нью-Йорка» Мартина Скорсезе были моим фаворитом. В дни премьеры я посмотрел его несколько раз. Пытался показать фильм маме, но она нашла его очень скучным.

Маме нравилось индийское кино. С интересом она смотрела и советские мюзиклы вроде «Гардемарины, вперед!» и «Собака на сене». Тогда я включил ей «Чикаго». Думал, мама, как поклонница подобного кино, поможет мне разобраться, почему он стал лучшим фильмом года, по мнению американской киноакадемии. В то время у меня не было интернета, чтобы узнать о важности культурного контекста: не только для самих произведений, но и для их верного восприятия аудиторией. Я же понятия не имел о значении мюзикла Боба Фосса в американском театральном сообществе. Мама считала, что фильмы смотрят ради удовольствия и нечего копаться в них. С этого времени я перестал ориентироваться на ее мнение. Наши вкусы сходились лишь относительно кино развлекательного жанра, вроде «Сокровищ нации» и «Пиратов Карибского моря».

Я стал смотреть на телеканале «Россия» «Синеманию» и рубрику «Киноакадемия». Меня поразил «Малхолланд драйв» Дэвида Линча – непостижимый, магический.

Мама все пренебрежительней относилась к моему увлечению, не понимала, зачем я смотрю такие фильмы. Она топтала и разбивала мои видеокассеты, желая добиться от меня повиновения. А однажды, когда я был захвачен кульминационным моментом «Зеленой мили», выдернула шнур от телевизора из розетки и потребовала срочно вынести мусор. Она не понимала, что морально травмирует меня. В ответ я мстил, вырывая страницы в ее кодексах законов. Вел себя как младший школьник, а потом испытывал неловкость за это.

В целом же у меня с мамой были доверительные отношения. Она мне рассказывала о своих любимых книгах, включая «Графа Монте-Кристо», делилась воспоминаниями о детстве. Иногда, правда, говорила то, чего бы я не хотел слышать: например, о пристрастиях моего отца в сексе. Я не подавал виду, чтобы не нарушить ее доверие.

Все в семье называли маму по имени и, будучи ребенком, я повторял за ними. Она была не против. Ей казалось, так она моложе в глазах посторонних. А меня после восьми лет разные люди часто ругали за неуважительное отношение к матери. Только к двенадцати я перестал обращаться к ней по имени, однако и мамой называть стеснялся, обходясь не нагруженным особенными смыслами «ты». Так же обращался я и к отцу. Правда, по имени никогда его не называл. Сколько ни пытался, так и не смог говорить им «мама» и «папа».

Когда пришла эра DVD, мои познания в кино стали заметно расширяться. На одном диске могло быть записано по десять фильмов, я компоновал их. Покупал сборники по фильмографии актера или режиссера, по номинантам наградного сезона или по новинкам недели. Мне было интересно разбирать стиль отдельных авторов и закономерности в различных жанрах. Кроме того, в четырнадцать лет я изменил свое отношение к анимации после просмотра «Шрека». Осознал, что мультфильмы могут быть созданы не только для детей.

Мне так нравился яркий мир кино, что редко хотелось переключаться на действительность. На первом этаже нашего дома алкоголик в белой горячке убил мамину подругу, вогнав ей молотком отвертку в голову. Он хотел убить и своего тринадцатилетнего сына, крича на всю улицу, что на него напали «чечены», но юноша смог скрыться в подъезде другого дома. Мама ходила к подруге в больницу – та лежала две недели в коме, прежде чем умереть. В окно я видел, как выносят гроб из подъезда. Было жутко от мысли, что жизнь этой женщины закончилась так рано и бессмысленно. Через полгода лечения в психбольнице убийца от горя повесился в колодце.