Стряхиваю болезненные воспоминания, не сводя глаз с тоненькой фигурки, извивающейся на пилоне в такт музыкальному сопровождению. Как же так вышло девочка, и как я мог ошибиться на твой счет…

Усмехнувшись собственным мыслям, возвращаюсь в кабинет. Что ж, люди существа непредсказуемые, способные играть роль и надевать маски. В полной мере я это осознал в тот день, когда меня предал человек, которому я доверял, как себе. Он, конечно, заплатил. Жизнью. Я с того света вернулся, чтобы достать тварей, убивших ЕЕ, убивших на моих глазах.

Седого приводят спустя пару часов, за что парни, конечно, по головам своим светлым получат, потому что, когда я отдаю приказ, выполнять его нужно своевременно и они это прекрасно знают. Их сейчас спасает только то, что не ожидали.

— Ну здравствуй, Борис Михайлович, — смотрю на поддерживаемого парнями, изрядно помятого Седого. А не нужно было, Борис Михайлович, меня за дурака держать. Со мной такое не проходит.

Постарались мои ребятки: опухшие от ударов скулы, разбитые в кровь нос и губа, глаза затекшие, костюм, залитый кровью. Грязно, однако, сработали ребята, за это они, конечно, тоже поплатятся. Сколько можно говорить? Чище работать надо, чище. Это вам пока не показательная казнь. Новички, черт бы их побрал.

— Скажи мне, Борис Михайлович, может я тебе мало плачу? — продолжаю смотреть в упор на своего управляющего, которого вот-вот Кондратий хватит. Глядит на меня своими заплывшими глазами, взгляд полон ужаса и в то же время удивления.

Мне понятно и то, и другое. Ужас, потому что знает, что его теперь ждет, а удивление, как и у всех, потому что ожидал, что Граф выглядит иначе. Раньше мы с ним не встречались. Внешне все решает Аид, он мое лицо, моя правая рука, я же большую часть времени остаюсь в тени. Седой, как и все, кто был перед ним, наверняка ожидал увидеть кого-то постарше, посолиднее. А сейчас видит перед собой сопляка, по его, конечно, мнению.

— Ну так что, мало? — повторяю вопрос. Привык уже, что порой из ступора их выводить приходится. Практика у меня в этом уже относительно небольшая имеется.

Последний такой застывший на месте с открытым ртом, сейчас женат на сестренке моей, зятек, чтоб его. Это ж надо было себе мужа в два раза старше найти и глядит на него своими лисьими глазенками так, словно он Бог, не меньше. Он, конечно, тоже в своих намерениях вполне серьезен, в общем-то именно поэтому жив до сих пор. Смотрит на меня, правда, волком, но здесь я его, конечно, понимаю. Он из-за меня чуть на тот свет не отправился, а потом я сестру еще в ту историю втянул. Нехорошо вышло. Откуда ж я знал, что сестру мою он не просто поразвлечься купил. Меня тогда только Аид от необдуманного шага остановил. Служили они с зятьком, будь он неладен, вместе. Давно это было, Аид тогда другим был, все мы другими были. Только жизнь та еще сука, никогда не знаешь, в какое дерьмо она тебя ткнет завтра. Меня ткнула так, что до сих пор выплыть не могу, дышать себя с трудом заставляю, изо дня в день свой Ад проживая.

— Граф, я…— к Седому, наконец, возвращается способность говорить. Я уже знаю, что он мне сейчас скажет, но позволяю ему считать иначе. Ему все равно конец, пусть подышит свободно, напоследок.

Словно в подтверждение моим мыслям, в кабинет возвращается Аид, вместе с Реми на поводке и идущим следом Амиром, у которого уже кровь от лица отлила. Бледный как стена. Чего испугался-то? Вроде промахов за ним пока не водилось, нечего бояться, я же не беспредельщик, все-таки. Или так приглашением впечатлен?

— Ты, Седой, решил, что самый умный? Думал, если ни меня, ни Аида в стране нет, то можно безнаказанно делать все, что тебе вздумается?