я уехала на некоторое время и полагаюсь на вашу порядочность: никому про это не говорите, «никому» – значит, «ни единой душе». Чтобы выучить роль, которую вы заставляете меня исполнять, мне нужно побыть одной, без указаний режиссера, без фотографов, без ваших ассистенток, без вас самого. Два года я была лишена такой роскоши, как право на неповиновение. Для журнала мод я позировать не стану, нет желания. Среди решений, которые я приняла вчера вечером в поезде «Евростар», самое первое гласило: перестать подчиняться. Мне нужно доказать себе самой, что я на это способна. Мне потребуется как минимум несколько дней. В Париже хорошая погода, я буду гулять… Скоро я дам вам о себе знать. Не беспокойтесь, ни в коем случае не буду афишировать свое присутствие.
Всего хорошего,
Миа».
Она перечитала написанное и нажала на «отправить».
Заинтересовавшись мигающей стрелкой вверху экрана, она кликнула по ней и вытаращила глаза: открылась домашняя страница сайта знакомств.
Она дала Дейзи слово не копаться в ее компьютере, но сейчас решила, что обещание это слишком опрометчиво, к тому же Дейзи все равно ничего не узнает.
Она исследовала профили мужчин, отобранных подругой, похихикала, прочтя некоторые сообщения, обратила внимание на парочку интересных субъектов. Когда в квартиру заглянуло солнце, она решила, что пора покинуть волнующий виртуальный мир и окунуться в реальный, поджидавший ее снаружи. Она выключила компьютер и накинула висевшее на вешалке у входа легкое пальто.
Выйдя на улицу, она поднялась к площади Тертр, постояла перед картинной галереей, потом побрела дальше. На нее обратила внимание парочка туристов, женщина показала на нее пальцем и сказала мужу (Миа поневоле услышала ее слова): «Уверяю тебя, это она! Можешь сам подойти и спросить».
Миа ускорила шаг и зашла в первое же кафе. Пара застряла у витрины. Миа присела к стойке и заказала стакан воды, не отрывая взгляда от зеркала за спиной у бармена, в котором отражалась улица. Дождавшись, пока назойливая пара уберется, она заплатила и вышла на улицу.
Добравшись до площади Тертр, она стала наблюдать за работой художников. Через несколько минут к ней подошел молодой человек в джинсах и куртке, с приятной внешностью и добродушной улыбкой.
– Вы ведь Мелисса Барлоу? Я смотрел все ваши фильмы! – похвастался он на прекрасном английском.
Мелисса Барлоу был экранный псевдоним Миа Гринберг.
– Вы снимаетесь в Париже или приехали отдохнуть? – не отставал он.
Миа улыбнулась.
– Я нахожусь не здесь, а в Лондоне. Вы решили, что узнали меня, но это не я, а просто похожая на меня женщина.
– Прошу прощения? – озадаченно спросил он.
– Это я прошу вас меня простить. Наверное, мои слова показались вам бессмыслицей, а вот мне – наоборот. Не сердитесь, если я вас разочаровала.
– Как Мелисса Барлоу может меня разочаровать, раз она сейчас в Англии?
Молодой человек вежливо простился, отошел на несколько шагов, потом оглянулся.
– Если вам вдруг повезет столкнуться с ней на лондонской улице – мир ведь так тесен! – не забудьте передать ей от меня, что она потрясающая актриса.
– Я так и сделаю. Уверена, это доставит ей удовольствие. – Миа проводила его взглядом. – До свидания! – прошептала она.
Она нашла в сумке темные очки, еще немного прошлась и наткнулась на парикмахерскую. То, что Крестон устроит ей выволочку, не вызывало никакого сомнения, и это только укрепило ее в намерении осуществить задуманное. Она толкнула дверь, уселась в кресло и час спустя вышла на улицу коротко стриженной брюнеткой.
Желая испытать, сработает ли ее уловка, она уселась на ступеньки под собором Сакре-Кёр и стала ждать. Когда у паперти затормозил автобус с британскими номерами, Миа смешалась с вывалившими из него пассажирами и спросила, который час, у гида, смело представ перед всей группой. Из шести десятков англичан ни один ее не узнал. Она благословила свою прическу, подарившую ей новый облик. Наконец-то она превратилась в простую англичанку, наведавшуюся в Париж, в женщину без имени.