Я закатила глаза и ускорила шаг, чтоб быстрее пройти мимо, но не тут-то было. Случайная неприятная встреча, видимо, совсем не случайная. Потому что он бросился мне наперерез. И впервые охамел настолько, что, оказавшись рядом, схватил меня в охапку и затолкал в тесную комнатушку, в которой хранился арсенал уборщицы. И к которой, по логике, у него не должно быть доступа.

- Откуда у тебя ключи? - спросила возмущенно, оглядывая комнату, в которой мы оказались.

- Это не важно, - отрезал он надтреснутым голосом. - Я хочу, чтоб ты меня выслушала. Я затрахался бегать за тобой и видеть, как ты воротишь нос от меня, птичка.

Мой взгляд похолодел. Во-первых, потому что я не хочу его слушать и мне абсолютно наплевать на то, что он скажет. Во-вторых, потому что он играет грязно и назвал меня детским прозвищем, которым меня называли родители. В детстве я любила петь, и была уверена, что, когда вырасту, стану певицей. Поэтому прозвище “птичка” зацепилось, потому что я была “певчей”. Но это мое, личное. А он мне никто, чтоб в это личное заглядывать и делать вид, что он часть этого.

- Выпусти, или я буду кричать, - отрезала категорически.

- Мне нравилось, как ты кричишь, - его взгляд потемнел, а я взбесилась еще больше.

Очередной грязный ход. В старые, интимные воспоминания. Туда, куда я подавно не хочу.

- Тебе не понравится это, - отрезала со сталью в голосе и попыталась толкнуть его, но он легко меня обездвижил, сжав в медвежьих объятиях.

Третий промах. Когда-то мне нравилось быть скованной в его сильных руках. Но он сам все разрушил своей изменой.

- Я скучаю, Лена, пиздец как скучаю, - ткнулся он лбом в мою голову, прижимая меня к себе. - Что я должен сделать, чтоб ты простила меня?

Не совать член в мою главную соперницу. Но поздно. Что сделано, то сделано.

Воспоминания ожили так, словно я вновь это вижу. Вижу его в его машине, на заднем сидении, со спущенными штанами. И ее, со сбитым на талии платьем и обнаженной грудью. Он насаживает ее на себя, вбиваясь, а она зажимает ладонью рот, чтоб не шуметь. Общественное место все же. Парковка для университетских. Где увидеть и услышать может кто угодно. Даже твоя на тот момент еще девушка.

Меня всю перетрясло от брезгливости, которую вызвало воспоминание.

- Да перестань, - рыкнул, почувствовав это, Богдан. - Я оступился! Я знаю. Я не горжусь этим. Но ты просто вышвырнула меня, не разбираясь. Вычеркнула из жизни, как будто между нами ничего не было! Как будто не любила никогда, как будто я не был твоим первым...

Чем больше он говорил, тем более мерзкий привкус от его слов появлялся в моем рту. Привкус горечи. Ведь он и правда был моим первым мужчиной. Первым и единственным мужчиной. И именно благодаря ему я теперь смотреть не могу на мужчин, потому что понимаю, что никому нельзя доверять. Что в том, кто может казаться принцем на белом коне, можно до тошноты ошибиться. Как я ошиблась.

- Отпусти меня.

Хватит, прогулялись по памятной дорожке. Достаточно воспоминаний. Я хочу уйти. И принять душ. Я никогда не отмоюсь от его измены.

- Нет, - отрезал он. И повторил сорвавшимся голосом. - Нет.

Резко разжал медвежью хватку и схватил мое лицо в ладони. Поднял вверх, к своему, и впился в мой рот, воруя поцелуй.

Я боялась этого. Боялась, что тело вспомнит, среагирует. Подчинится. Ведь нам было хорошо вместе. Но один его поступок перечеркнул все хорошее, что было. Перечеркнул и уничтожил.

И когда он поцеловал меня сейчас, я не почувствовала ничего, кроме брезгливости и неуместности. Он вжал меня в себя сильнее, а я подалась назад сильнее. Дернулась резко, ускользая из его объятий и разрывая поцелуй.