Почувствовав слабость моей натуры, девушка в белом оживилась и вскоре прервала меня:

Мы до половины третьего. Если не успею, встретимся завтра. А вам повезло. Мужчина зашел без карточки, он не с нашего участка, вот вы и попали на его место, а могли бы и не зайти!

– Я не хочу на его место. Мне нужна справка.

– А зачем вам справка?

– Для продажи квартиры.

– Какой квартиры?

– Своей, какой же еще!

– А вы где жить будете?

– А зачем вам знать?

– Я все хочу про вас знать! Так вы продавец?!

– Ну да.

– К продавцам у нас особый подход.

– А что это значит?

– Требования более высокие. Где вы работаете?

– Нигде.

– Как вас понимать?

Здесь она прервалась и посмотрела на меня уже с особым любопытством, насквозь просверлив мой череп взглядом.

– Я драматург.

– Значит, с режиссерами работаете?

– Похоже, что так.

– Последнее место работы?

– Не помню.

– Почему?

– Послушайте, если нужна трудовая книжка, то я ее привезу.

– Все-таки, может быть, вспомните?

– В библиотеке два месяца.

– Всего лишь два?

– А сколько надо?

– А что было потом?

– Да что вы в конце концов?!

– Если отвечать отказываетесь, будут последствия.

– Какие последствия? Я пришел за справкой для банка, вот и все. Я никогда у вас на учете не состоял.

– Для банка, говорите? Тогда поговорим о сексе. В настоящий момент имеете половую связь?

– Что?

– Вам не послышалось.

– А причем тут связь? Про какую такую связь вы только что намекнули?

– Про половую, про какую же еще?!

– Вы в своем уме?

– Так все же? Как часто вы этим занимаетесь? А если нет, то почему?

– Отвечать?

– Я жду.

– Значит, отвечать?

И вот на этом каверзном вопросе влетела медсестра. Она так быстро и горячо говорила о пропавшей карточке, что я сразу ощутил крепкий узел на своей шее. С каждым мгновением ремни затягивались все туже, потому что речь зашла о мужчине «не с нашего участка». Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и я уставился на мужчину в полинявшей клетчатой пижаме. Он несмело просунул сначала старомодный чемоданчик, а уж потом подпихнул себя и быстро закрыл дверь. Я заметил, что его луковичный череп, не скрываемый волосами, напоминал одну из глав той церкви, что привиделась мне во сне, и я испуганно насторожился. Врач тоже заметила перемену в моем лице, и ее тональность приобрела уже другую окраску. В непроветренном кабинете бледный пациент постепенно растворялся в воздухе со слезами на глазах:

– Я? На госпитализацию…

– Вам придется подождать в коридоре.

– Но прием закончится через пять минут…

– До завтра! Вы, что, не слышите? У меня связь расстраивается.

Я понял, она говорила обо мне. И говорила так, будто ничего не существовало приятнее и значимее, чем я, беспомощный и беспокойный, который ерзал на кушетке с перекатыванием сердца в груди уже больше часа.

Тщедушный мужчина снова заистерил:

– Мне нужна больничная койка!

– Ему тоже.

Когда девушка в белом холодно ответила прозрачному мужчине, а меня еще раз «отфлюорографировала», я догадался, что она не шутит. Подхватив жиденького с чемоданом, она быстро вывела его из кабинета. И здесь я заметил, что она прихрамывала. Я остался в кабинете наедине с осыпающейся и поблекшей лепниной, испытывая уже отдельные подергивания в коленках и плечах. Мой разум поплыл от простукиваний, обследований, кардиограмм и от бессмысленных расспросов. Мне уже было наплевать на мое «комильфо», и я из последних сил завопил:

– Сколько я могу еще сидеть и ждать? С меня уже капает…

– Вы больны?

Она опять начала что-то записывать на бумаге. Подкараулив подходящий момент, я как фокусник достал пятьсот рублей и незаметно подложил их под карточку. Ее пальчики продолжали танцевать на листе.