Поезд тронулся. Она взлетела на подножку локомотива и крикнула. «А какая следующая станция?!» Ответа не последовало. Алиса пыталась повторить вопрос, но ей никто по-прежнему не ответил. Она энергично вошла в кабину и… замерла. Поезд мчался без машиниста, по расписанию, со всеми остановками! Ее охватил смертельный ужас, она стала метаться перед пультом управления.
– Спокойно, Алиса! – раздался знакомый голос в кабине. – Подойди поближе, – продолжил невидимый друг.
– Но я же не умею управлять поездом! Мы разобьемся! – панически кричала Алиса.
– Тебе только кажется, что не умеешь. Твои пальцы коснутся нужных кнопок в нужный момент и подчинятся тебе!
Загипнотизированная, она встала на место машиниста и поняла, что это ЕЕ путь, единственный и неповторимый, и распоряжаться им будет она.
Голос произнес знакомую фразу: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция ЖИЗНЬ».
2002 год
Звонок
В тот день я затеяла генеральную уборку. Так захотелось чистоты и порядка, что квартиру вылизала до зеркального блеска. Мне никто не мешал. Я была одна. Дочь вышла замуж, муж по субботам, как всегда, в автосервисе.
С непривычным для меня усердием я намывала, начищала, надраивала. В одиночестве даже причмокивала от удовольствия! Голова приятно кружилась от вальсирующей беготни по квартире, а сердце волнующе постукивало. Любимому коту успела сделать модную прическу, и он забегал, пританцовывая на задних лапах. Паласы, картины, книги наконец-то освободились от вековой сизой пыли. В моем доме все засверкало хрусталем как дорогая витрина в престижном магазине. «Версаль! Тут уж ничего не скажешь!» – ответило мое изображение в бабушкином овальном зеркале, и я увидела долгожданное вдохновение в своих глазах.
Единственное, что я не успела, так это прибраться в спальне. Помешал телефонный звонок. Мужской голос попросил Саню, так звали моего мужа. А я, Любаня, хозяйка квартиры средних лет, но выгляжу, разумеется, моложе!
С чувством выполненного долга я объявила перерыв и решила поболтать.
– Любаня, привет, – раздался приятный баритон на другом конце провода.
– Чао-какао, – ответила я игриво, намекая на продолжение разговора.
– Как поживаете? Куда пропали?
– Нам сейчас не до тебя… Саня затеял новую дачу, суета сует, сам понимаешь. Песок, бетон, ворота и забор.
– А я в свободном полете, короче, наслаждаюсь своим положением.
– Каким положением?
– Холостым!
– Ты все-таки развелся?
– Покончил с рабством навсегда!
– Да ты, что ль, раб, не смеши!
– Долго не выпускали на свет агнца. А Боженька все видел и устроил новую светлицу с красною девицей!
– Сколько же она с тобой мучилась, бабник!
– Не она, а я с ней! И не только я, но и мой Гаспер.
– Какой такой Гаспер? Не припоминаю…
– Молодой озорной кобелек мой, ненаглядный.
– Послушай, да не знаю я никакого Гаспера, жену бывшую знала, а Гаспера?..
– Любаня, ты сегодня в ударе, месяц назад моего кобеля лечила. Я тебе говорю про собаку Га-с-пе-р, ты, что, мать, забыла? Я же не застукал тебя с каким-нибудь «джаспером» или «вокером», только произнес имя моей любимой собачки Гаспер!
На слове Гаспер я задумалась, и моя память стала усиленно сопротивляться.
– Любаня, ты куда пропала? Чего молчишь-то, котлеты подгорели? Едрена-матрена!!!
Я почувствовала, что это не Санин друг, это был другой человек, захотела повесить трубку. Но, подождав минутку-другую, все-таки отозвалась.
– Простите, если у собаки имя Гаспер, то вас как зовут?
– Ну ты даешь, Любаня, плавно перешла на вы! Париж с конфетами! Короче, Жорик меня зовут. Жорж;. Жоржик… Едрена-матрена!
– Послушайте, Жорик, я не та Матрена. Вы ошиблись номером, и я говорю вам «оревуар»!